Всю-то жизнь срывался я и падал, —ветер с привязи в груди моей рвется,удержать меня лишь листопадамв черных пальцах ветвей удается.Я тревогою шумной упился, —тайным ядом поила щедро,оттого и петь я разучилсяи кричу лишь криками ветра.Оттого по улицам чернымввечеру брожу поневоле —влажный тротуар ведет упорнов сумрак влажный, что насытит болью.Губы жжет ацетиленом слово,лютой лихорадки не избуду, —грозной летаргией околдован,изгнанный тревогой отовсюду.Нет исхода, нет исхода, нет исхода.Дольше, дальше мне идти в вечерней хмури.Я — кружащий ветер непогоды,я — листок, что затерялся в буре.Вижу лишь туман перед собою,и глаза
болят, и сердце бьется чаще.Точно спирта пламя голубое,ты горишь во мне, мое несчастье.Дольше, дальше мне тащить страданье,вечер в сумрак за волосы тянет,и слова летят со мною вне сознанья, —призраки мои туман вечерний манит.Всю-то жизнь срывался я и падал, —вихрь на привязи в грудной метался клетке,а ноябрьский вечер счастье пряталв нагие ветки.Сквозь меня летит в круженье, в свистелистопад минут — мое былое…Это — лишь осенние листья.Это — пахнет землею.
ТРАВЫ
До утра — бессонницы сквозные,ночь над сердцем — крышкой гробовой…Пахнут кладбищем думы ночные,чабрецом и полынь-травой.Я срываю сорные растенья,дорогие мне тем, что просты,и от слов моих над городом тенивырастают, как черные цветы.Говорят они, что радость отблистала,как рассветная роса на земле,что склоняюсь головой усталой,словно солнце в кровавой мгле…Я спокойно иду на западв пустоте померкшего дня.Горьких трав кладбищенский запахиз минувшего овеял меня.Слышу я, как на тонком стеблеколокольчик звенит струной,и зловещая тень, колеблясь,наклоняется надо мной.Над закатным пепелищем тучараспласталась, точно лист лопуха.В дудочку будыльника тягучесвищет вихрь, но тишина глуха.Кровь заката багрянеет, будтогроздь рябины сквозь темную синь.В сердце расцветает цикута,горечь губ мне осушит полынь.А шиповник веткою терновойврос в меня, чтоб я уйти не мог,оттого исходит кровью слово,молодость болит, и сон далек.О, как травы пахнут щемяще,как протяжно пустота гудит!Черный ангел, крыльями шумящий, —надо мной бессонница летит.Сердцу страшно в полночи могильнойпомнить все и позабыть о сне…Эти строки я писал насильно,эти строки — только обо мне.
О РАДОСТИ
Над тихой водою лазурнойнебо лазурное тихо,но ветер ворвался бурныйзелено, молодо, лихо.Ты откуда — шальной, зеленый,над какими летал лесами?Еще в росах калины и клены,а глаза еще полны слезами.Устоялось вешнее ведро.Воздух золотом солнца светел,Зелено, молодо, бодро,сердце, лети, как ветер!Светом и шумом зеленымнизвергнись, радость живая!..Вешним калинам и кленам,тебе и себе напеваю.
ПОЛОСА ТЕНИ
Мелькнула птица, бросив тень наокно, где свет царит дневной…И вот опять — простор весенний,и высь бездонна надо мной!А зелень! Пропадешь в зеленомпространстве трав, деревьев, лоз!Идти, родная, далеко намсквозь шелест кленов и берез.Нам жить да жить в земном свеченье.Полжизни, правда, не вернешь…Вот птица полосою тенимелькнула с криком… Ну и что ж…
ЗАКАТ
По снегу, что выпал впервые,белый день босиком пляшет;кудри рассыпал ржаные,шляпой соломенной машет.Пламя пробрало соломурозово, зеленовато, лилово…Счастья — дню золотому!Славься, огнеголовый!Под небом, ясным по-детски,за горою скрылась усталогромада света и блескаи на землю тенью упала.
Константы Ильдефонс Галчинский
(1905–1953)
ЗАВОРОЖЕННЫЕ ДРОЖКИ
Наталии — фонарику заворожённых дрожек
1
Allegro
Спросите Артура, что ли,но я говорю прямо —шестью словами всего лишьсообщила мне телеграмма:ЗАВОРОЖЁННЫЕ ДРОЖКИЗАВОРОЖЁННЫЙ ИЗВОЗЧИКЗАВОРОЖЁННЫЙ КОНЬ.Я
ошалел вначаледаже в глазах потемнело, —краковский маг Бен-Аливспомнился мне тогда же, —«заколдовать экипажи —это пустое дело:надо в глаза возницесверкнуть специальной брошкой,он волшебству подчинится,а заодно и дрожки,но только не конь».Набираюномер, крайне взволновани говорю, замирая:«Здравствуйте, пан Бен-Али.А что, если конь заколдован?»— Нет, это вам наврали.За полночь перевалило.В дверях почтальон как пика.Я вздрогнул, теряя силы,глядел на него дико:ЗАВОРОЖЁННЫЕ ДРОЖКИ?ЗАВОРОЖЁННЫЙ ИЗВОЗЧИК?ЗАВОРОЖЁННЫЙ КОНЬ?Поверх загадок и страхов,сквозь фортку блеском нежданным —в серебряных крышах Краковкак «Secundum Joannem» [6] .Сыплются листья и звезды,их не уловишь глазом…Может, забыл я просто,что экипаж заказан?Может, хотел тогда яза город — это бывает,а кучер уснул, ожидая,усы его сон удлиняет,и спящего заколдовалиночь, ветер, Бен-Али?ЗАВОРОЖЁННЫЕ ДРОЖКИЗАВОРОЖЁННЫЙ ИЗВОЗЧИКЗАВОРОЖЁННЫЙ КОНЬ.
6
«По Иоанну» (лат.).
2
Allegro sostenuto
До Сукенниц в ночном свеченьеАртур и Ронард идут со мною, —это не так-то просто меж каменных нагроможденийночью зелено-шальною…Путь через Краков нас, ей-богу, измучил:
3
Allegretto
Ночью НАБИВАНЬЕ ЧУЧЕЛ,ночью ДАМСКИЕ КОРСЕТЫ,ночью КУРСЫ и ГАЗЕТЫ,ночью КУАФЕР ИЗВЕСТНЫЙ,ночью ХОР «ВО СЛАВУ ПЕСНИ!»ночью в цирке НОМЕР С ЛЬВИЦЕЙ,ночью ВЕТЧИНА С ГОРЧИЦЕЙ,ночью СУДОРОГИ ДЖАЗА,ночью САХАР И КОЛБАСЫ,ночью ЛУЧШИЕ ТОВАРЫ,ночью ВИНА И СИГАРЫ,ночью СТРЕЛКА БЛИЗ КОСТЕЛА,чтоб заблудшему помочь…Словом, спутники не из веселых —вечный ветер, вечная ночь,
4
Allegro ma non troppo
К таверне «У негров» пришел я с друзьями.(Э-эх, за нее готов хоть в огонь!)И вдруг в пяти шагах перед намиточь-в-точь как было в той телеграмме:ЗАВОРОЖЁННЫЕ ДРОЖКИЗАВОРОЖЁННЫЙ ИЗВОЗЧИКЗАВОРОЖЁННЫЙ КОНЬС башни Марьяцкой свет вьюгою кружит,а у коня, представьте, нормальные уши.
5
Allegro cantabile
Грива и хвост у него белоснежны.Ветер играет фатою нежной —едет невеста, блестя нарядом,жених моряк с невестой рядом.Подлец, когда-то, себе же на горе,он ей изменил и подался в море,и там его кит проглотил вскоре.Потом и она умерла одиноко,в печали горькой, в тоске жестокой.И лишь любовь, эта высшая сила,их после смерти соединила;и вот на дрожках завороженныхза город едут двое влюбленных —едут венчаться в костел небогатый.Как в песенке той — о любви, о разлуке,соединит их грустные рукиксендз, точно месяц горбатый.Буйствует ночь. А юные этинежно воркуют, но на рассветечерез ворота в стиле бароккос лиственным тонким узором —скроются из глаз безвестной дорогойin saecula saeculorum [7] :ЗАВОРОЖЁННЫЕ ДРОЖКИЗАВОРОЖЁННЫЙ ИЗВОЗЧИКЗАВОРОЖЁННЫЙ КОНЬ.
А в извозчичьей тавернекрутят от зари вечернейвальс «НАКЛЮКАВШИЙСЯ СЛОН»,и усы над кружкой пеннойнависают — несравненныйзапах пива — это он!Отхлебнув пивца немножко,возглашает пан Оношко,на сидящих глядя строго:— Коль дорогою дорога,конь конем, гужи гужами,Висла Вислой, и мы сами,слава Богу, здесь покуда, —говорю вам, что повсюду,в каждом городе окрестном,знаменитом иль безвестном,хоть одни, но будут где-то,будут до скончанья света:ЗАВОРОЖЁННЫЕ ДРОЖКИЗАВОРОЖЁННЫЙ ИЗВОЗЧИКЗАВОРОЖЁННЫЙ КОНЬ.