Стихи

Осип Мандельштам

* * *

Звук осторожный и глухой Плода, сорвавшегося с древа, Среди немолчного напева Глубокой тишины лесной ... 1908

* * *

Сусальным золотом горят В лесах рождественские елки; В кустах игрушечные волки Глазами страшными глядят.

О, вещая моя печаль, О, тихая моя свобода И неживого небосвода Всегда смеющийся хрусталь ! 1908

* * *

Только детские книги читать, Только детские думы лелеять, Все большое далеко развеять, Из глубокой печали восстать.

Я

от жизни смертельно устал, Ничего от нее не приемлю, Но люблю мою бедную землю Оттого, что иной не видал.

Я качался в далеком саду На простой деревянной качели, И высокие темные ели Вспоминаю в туманном бреду. 1908

* * *

Нежнее нежного Лицо твое, Белее белого Твоя рука, От мира целого Ты далека, И все твое От неизбежного.

От неизбежного Твоя печаль, И пальцы рук Неостывающих, И тихий звук Неунывающих Речей, И даль Твоих очей. 1909

* * *

На бледно-голубой эмали, Какая мыслима в апреле, Березы ветви поднимали И незаметно вечерели.

Узор отточенный и мелкий, Застыла тоненькая сетка, Как на фарфоровой тарелке Рисунок, вычерченный метко,

Когда его художник милый Выводит на стеклянной тверди, В сознании минутной силы, В забвении печальной смерти. 1909

* * *

Есть целомудренные чары Высокий лад, глубокий мир, Далеко от эфирных лир Мной установленные лары.

У тщательно обмытых ниш В часы внимательных закатов Я слушаю моих пенатов Всегда восторженную тишь.

Какой игрушечный удел, Какие робкие законы Приказывает торс точеный И холод этих хрупких тел !

Иных богов не надо славить: Они как равные с тобой, И, осторожною рукой, Позволено их переставить. 1909

* * * Дано мне тело - что мне делать с ним, Таким единым и таким моим ?

За радость тихую дышать и жить Кого, скажите, мне благодарить ?

Я и садовник, я же и цветок, В темнице мира я не одинок.

На стекла вечности уже легло Мое дыхание, мое тепло.

Запечатлеется на нем узор, Неузнаваемый с недавних пор.

Пускай мгновения стекает муть Узора милого не зачеркнуть. 1909

* * *

Невыразимая печаль Открыла два огромных глаза, Цветочная проснулась ваза И выплеснула свой хрусталь.

Вся комната напоена Истомой - сладкое лекарство ! Такое маленькое царство Так много поглотило сна.

Немного красного вина, Немного солнечного мая И, тоненький бисквит ломая, Тончайших пальцнв белизна. 1909

* * *

Ни о чем не нужно говорить, Ничему не следует учить, И печальна так и хороша Темная звериная душа:

Ничему не хочет научить, Не умеет вовсе говорить И плывет дельфином молодым По седым пучинам мировым. 1909

* * *

Когда удар с ударами встречается И надо мною роковой, Неутомимый маятник качается И хочет быть моей судьбой,

Торопится, и грубо остановится,

И упадет веретено И невозможно встретиться, условиться, И уклониться не дано.

Узоры острые переплетаются, И, все быстрее и быстрей, Отравленные дротики взвиваются В руках отважных дикарей... 1910

* * *

Медлительнее снежный улей, Прозрачнее окна хрусталь, И бирюзовая вуаль Небрежно брошена на стуле.

Ткань, опьяненная собой, Изнеженная лаской света, Она испытывает лето, Как бы не тронута зимой;

И, если в ледяных алмазах Струится вечности мороз, Здесь - трепетание стрекоз Быстроживущих, синеглазых. 1910

Silentium

Она еще не родилась, Она и музыка и слово, И потому всего живого Ненарушаемая связь.

Спокойно дышат моря груди, Но, как безумный, светел день, И пены бледная сирень В черно-лазоревом сосуде.

Да обретут мои уста Первоначальную немоту, Как кристаллическую ноту, Что от рождения чиста !

Останься пеной, Афродита, И, слово, в музыку вернись, И, сердце, сердца устыдись, С первоосновой жизни слито ! 1910, 1935

* * *

Слух чуткий парус напрягает, Расширенный пустеет взор, И тишину переплывает Полночных птиц незвучный хор.

Я так же беден, как природа, И так же прост, как небеса, И призрачна моя свобода, Как птиц полночных голоса.

Я вижу месяц бездыханный И небо мертвенней холста; Твой мир, болезненный и странный, Я принимаю, пустота ! 1910

* * *

Как тень внезапных облаков, Морская гостья налетела И, проскользнув, прошелестела Смущенных мимо берегов.

Огромный парус строго реет; Смертельно-бледная волна Отпрянула - и вновь она Коснуться берега не смеет;

И лодка, волнами шурша, Как листьями... 1910

* * *

Из омута злого и вязкого Я вырос тростинкой, шурша, И страстно, и томно, и ласково Запретною жизнью дыша.

И никну, никем не замеченный, В холодный и топкий приют, Приветственным шелестом встреченный Коротких осенних минут.

Я счастлив жестокой обидою, И в жизни, похожей на сон, Я каждому тайно завидую И в каждого тайно влюблен. 1910

* * *

В огромном омуте прозрачно и темно, И томное окно белеет. А сердце - отчего так медленно оно И так упорно тяжелеет ?

То - всей тяжестью оно идет ко дну, Соскучившись по милом иле, То - как соломинка, минуя глубину, Наверх всплывает без усилий.

С притворной нежностью у изголовья стой И сам себя всю жизнь баюкай; Как небылицею, своей томись тоской И ласков будь с надменной скукой. 1910

* * *

Душный сумрак кроет ложе, Напряженно дышит грудь... Может, мне всего дороже Тонкий крест и тайный путь. 1910

* * *

Как кони медленно ступают, Как мало в фонарях огня ! Чужие люди, верно, знают, Куда везут они меня.