Стихи

Коллектив авторов

Cambridge

* Биология (англ.).

В. Ш.

Если ветер судьбы, ради шутки, дохнув, забросит меня в тот город, желанный и жуткий, где ты вянешь день ото дня, и если на улице яркой иль в гостях, у новых друзей, иль там, у дворца, под аркой, средь лунных круглых теней, мы встретимся вновь, — о, Боже, как мы будем плакать тогда о том, что мы стали несхожи за эти глухие года; о юности, в юность влюбленной, о великой ее мечте, о том, что дома на Мильонной на

вид уж совсем не те.

1922 г.?

Художник-нищий

Нередко на углу, под серою стеной, видал я нищего: безногий и больной, он в красках выражал свой замысел нехитрый. Газетный лоскуток служил ему палитрой, его дрожащая багровая рука писала тщательно цветы и облака на плитах каменных. Вот кончил. Робким взглядом прохожего зовет, сутулится, а рядом мечтает о гроше зияющий картуз. И вспомнил я свой дар, ненужных светлых муз, недолговечные созвучья и виденья, — когда на улице, средь гула и движенья бесчувственных колес, не встретил я вчера калеки моего… Да что! Как из ведра бездонного, лил дождь, и каменные плиты блестели холодно, и краски были смыты…

Облака

1

На солнце зо'лотом сияет дождь летучий, озера в небесах синеют горячо, и туча белая из-за лиловой тучи встает, как голое плечо. Молчи, остановись. Роняют слезы рая соцветья вешние, склонясь через плетень, и на твоем лице играет их сырая, благоухающая тень. Не двигайся, молчи. Тень эту голубую я поцелуями любовно обогну. Цветы колышутся… я счастлив. Я целую запечатленную весну.

2

Закатные люблю я облака: над ровными далекими лугами они висят гроздистыми венками, и даль горит, и молятся луга. Я внемлю им. Душа моя строга, овеяна безвестными веками: с кудрявыми багряными богами я рядом плыл в те вольные века. Я облаком в вечерний чистый час вставал, пылал, туманился и гас, чтоб вспыхнуть вновь с зарею неминучей. Я облетал все зримое кругом, блаженствовал и, помню, был влеком жемчужной тенью, женственною тучей.

1921, Берлин

Пир

Так лучезарна жизнь, и радостей так много. От неба звездного чуть слышный веет звон: бесчисленных гостей полны чертоги Бога, в один из них я приглашен. Как нищий, я пришел, но дали мне у двери одежды светлые, и распахнулся мир: со стен расписанных глядят цветы и звери, и звучен многолюдный пир. Сижу я и дивлюсь… По временам бесшумно дверь открывается в мерцающую тьму. Порою хмурится сосед мой неразумный, а я — я радуюсь всему: и смоквам розовым, и сморщенным орехам, и чаще бражистой, и дани желтых пчел; и часто на меня со светлым, тихим смехом хозяин смотрит через стол.

22 мая 1921

Белый рай

Рай — широкая, пустая оснеженная страна: призрак неба голубого, тишь

и белизна… Там над озером пушистым, сладким холодом дыша, светит леса молодого белая душа… Там блаженствовать я буду в блеске сети ледяной, пробираться, опьяненный вечной белизной, и, стрелою из-под веток вылетая на простор, на лучистых, легких лыжах реять с белых гор.

Кони

Гнедые, грузные, по зелени сырой весенней пажити, под тусклыми дубами, они чуть двигались и мягкими губами вбирали сочные былинки, и зарей, вечернею зарей полнеба розовело. И показалось мне, что время обмертвело, что вечно предо мной стояли эти три чудовищных коня; и медные отливы на гривах медлили, и были молчаливы дубы священные под крыльями зари.

1917–1922

Зеркало

Ясное, гладкое зеркало, утром, по улице длинной, будто святыню везли, туча белелась на миг в синем глубоком стекле, и по сини порою мелькала ласточка черной стрелой… Было так чисто оно, так чисто, что самые звуки, казалось, могли отразиться. Мимо меня провезли этот осколок живой вешнего неба, и там, на изгибе улицы дальнем, солнце нырнуло в него: видел я огненный всплеск. О, мое сердце прозрачное, так ведь и ты отражало в дивные давние дни солнце, и тучи, и птиц! Зеркало ныне висит в сенях гостиницы пестрой; люди проходят, спешат, смотрятся мельком в него.

1 января 1919

Ночь

Как только лунные протянутся лучи, всплывает музыка в аллее… О, серебристая, катись и рокочи все вдохновенней, все полнее!.. Порхает до зари незримая рука по клавишам теней и света и замедляется, ленива и легка… Последний звук, — и ночь допета…

La belle dame sans merci *

(Из John Keats)

"Ax, что мучит тебя, горемыка, что ты, бледный, скитаешься тут? Озерная поблекла осока, и птицы совсем не поют. Ax, что мучит тебя, горемыка, какою тоской ты сожжен? Запаслась уже на зиму белка, и по житницам хлеб развезен. На челе твоем млеет лилея, томима росой огневой, на щеке твоей вижу я розу, розу бледную, цвет неживой…" Шла полем Прекрасная Дама, чародейки неведомой дочь: змеи — локоны, легкая поступь, а в очах — одинокая ночь. На коня моего незнакомку посадил я, и, день заслоня, она с чародейною песней ко мне наклонялась с коня. Я сплел ей запястья и пояс, и венок из цветов полевых, и ласкалась она, и стонала так нежно в объятьях моих. Находила мне сладкие зелья, мед пчелиный и мед на цветке, и, казалось, в любви уверяла на странном своем языке. И, вздыхая, меня увлекала в свой приют между сказочных скал, и там ее скорбные очи поцелуями я закрывал.