Стихи
Шрифт:
К nopory тревоги людской
Нисходят их строгие тени,
Их светлая тишь и покой...
И в мире бессменной недоли
Я снова молюсь бытию,
И клятву безропотной боли
Безмолвным вершинам даю...
Памяти Н.Л. Тарасова
Жертву живую
Ведут к алтарю...
В сумрачном храме
Не я ли горю!
Грозно мелькает
Сквозь
Древняя жрица
7
Неведомому Богу (лат.).
Со взглядом седым...
Тянется к жертве
Костлявой рукой —
Горестный камень
Ждет крови людской!
Мечется пламя
И блещет, дрожа,
Алым пыланьем
На стали ножа...
В храме пустынном
Безмолвен и строг,
Каменноликий,
Неведомый Бог...
Зарево Смерти
Над зыбким огнем
Красной улыбкой
Пылает на Нем...
Жребий свершился,
И глухо легла,
Жизнь замыкая,
Великая мгла...
Смерклось, и в храме
Таинственно пуст
Жертвенный кубок
У каменных уст!
В час пустынный, в час метели,
В легком беге карусели,
В вихре шумном и лихом,
В вечер зимний, в вечер серый,
Мчатся дамы, кавалеры,
Кто — в карете, кто — верхом...
Зыбля прах, взрывая иней,
Князь с маркизой, граф с княгиней,
То четою, то сам-друг,
Длинной цепью, пестрой ротой,
Кто в раздумье, кто с зевотой,
Пробегают малый круг...
И поет им беспрерывно
Зов шарманки заунывной,
Хриплой жалобой звеня...
И от песни однозвучной
Часто-часто, в час докучный,
Рыцарь валится с коня...
Часто-часто рвутся звенья,
Иссякает нить забвенья
И скудеет свет в очах,
Но вплетенных в вихрь случайный
Строго гонит ворот тайный,
Им невидимый рычаг...
Из лунных снов я тку свой зыбкий миг,
Невольник грез, пустынник дум моих...
И в лунных далях близится межа,
Где молкнет гул дневного мятежа...
И призрачны, безмолвствуя вдали,
Дневная явь и пестрый круг земли...
И в звездный час разъятия оков
Я весь — пыланье лунных облаков...
И длится тишь, и льется лунный свет,
Вскрывая мир, где смертной боли нет...
И тих мой дух, как сладостен и тих
Пустынный цвет пустынных снов моих...
И
Все зарево земного рубежа...
И, будто тая, искрится вдали
Немой простор в серебряной пыли...
И в тайный миг паденья всех оков
Сбывается алкание веков...
Все — сон, все — свет, и сам я — лунный свет,
И нет меня, и будто мира нет!
Как в мой разум беспокойный
Входит светом пенье грез,
Дикий тополь век свой стройный
В мир дробления принес...
Я свирелью многодумной
Славлю солнце в майском сне,
Он своей листвою шумной
Повествует о весне...
Если я теряю и плаче
Ясность сердца моего,
Той же грустью, лишь иначе,
Дышит шелест, речь его...
В час смятенья грозового
Стойко встретит свист и вой,
Он, как я, качает снова
Непреклонною главой...
В нем — во мне — все тот же жребий,
Долг опальных, долг живых —:
Лишь тянуться к солнцу в небе,
К звездам в далях мировых...
У входа в храм венец из терний,—
Святая Тень — померк в тени...
И в шуме площади вечерней
Мелькает люд, снуют огни...
Пронзая мглу струями света,
Дробятся кольца и круги,
Шипя, взвивается ракета
Изгибом огненной дуги...
И в мире звезд, в тиши их вечной,
Пылает пестрый вой и звон,
И каждый ярко, в час беспечный,
Мгновенной искрой ослеплен...
Дробясь, сплетая в ожерелье
Весь малый клад людской сумы,
Скользит полночное веселье
В безмолвной тьме, не видя тьмы...
И дышит-дышит грудь земная,
Забыв полдневную вражду,
Своей судьбы еще не зная
В ночном скудеющем бреду...
Дышит полночь тенью жуткой...
Тьма в окне и в сердце тьма...
Сладость — малая минутка...
Горечь — долгая зима...
Чуткий дух в тоске бессменной
Внемлет ночи у окна...
Велика, неизреченна
Неземная тишина...
Но с годами понемногу
Тают тайные круги,
И к последнему порогу
Приближаются шаги...
Слышен звон освобожденья
В бое медленных часов,
И сдвигает бег мгновенья
Неразгаданный засов...
Будет час, и дрогнут петли,
Дверь глухая задрожит,
И узнаю, тьма ли, свет ли
Смертный выход сторожит!