Стихи
Шрифт:
А там, в угрюмый час ущерба,
Сквозным скелетом встанет верба
Средь пустоши без рубежа,
Где лишь протянется межа,
Шурша редеющей щетиной
И раня слух, волнуя кровь —
Средь мертвой чащи вновь и вновь
Зловещим звоном крик совиный
При бледном зареве луны
Пронзит пустынность тишины.
Раскрылся к цвету хмурый север,
И снова зимний сон далек...
То
Свои холмы пpocтop облек,
И грудь, дышавшая лишь болью,
Дивясь полдневному раздолью,
Его лазурь и зной, как мед,
В забвеньи детском жадно пьет...
Пусть кубок пламени и звона
В час жизни пенится полней
У уст, познавших горечь дней,
И час ущерба, жребий стона,
Преобразится в полноту —
Как май, как яблоня в цвету!
В седых веках шумели воды Тибра —
Векам веков их пляску петь и впредь
О славе жизни, в духе беспрерывной,
Хотя и разной, в пестрой яви дней...
Средь бурь, чьи вихри щедро гонит время,
Не дрогнула таинственная нить,
Связавшая в один великий жребий
Меч Цезаря и белый крест Савойский,
И средь лавин, что зиждут мир и рушат,
Не пресекалась вещая стезя
От Пестума к святым садам Ассизи...
Волшебным плугом, видно, к цвету взрыт
Весь Лациум, раз жертва не скудеет,
И оттого незыблем Капитолий,
Что мудрый зодчий клал его ступени...
И от него, по замыслу его,
В святое имя истины вселенской
Воздвиглась в мире, в глубь земли и к звездам,
Италия, как некий строгий храм,
Что строился и строится от века
Тоскующим напевом пастуха
Среди безлюдья пущи Апулийской,
С душою Данте, думою волхва,
Кривой киркой садовника Тосканы
И царственным резцом Буонарроти,
Безбольною молитвою Франциска,
А — тоже — грузным молотом Арнальдо
И темной кровью в поле боевом...
Велик в красе дворцов своих и башен
Бессмертный Рим, но выше Рим незримый,
Тот Дух, что двигал кистью Леонардо
И тайным чудом звездного огня
Пылал в живых виденьях Галилея...
Италия, как в сердце Гарибальди,
Он дышит в воле всех твоих сынов!
И только в нем ты обретешь упорство
В своих трудах, свершеньях и надеждах
И верный щит величью твоему,
Тот щит, что был с тобой на древнем Рейне
И не изменит ныне на Пиаве...
И не его ль, не дух ли вещий Рима,
Далекие, мы чтим благоговейно
В часы,
Твой кипарис и серый ряд олив,
И пиния, как жертвенная чаша,
Воздетая за даром солнца к небу
И врытая глубокими корнями
В земную грудь, как вечный образ твой?!
Есть жизнь и смерть лишь в мнимых гранях праха.
Есть только жизнь в пылании времен...
Не для зерна зерно — для всхода и расцвета,
Равно, как цвет опять цветет зерну,
Чтоб Тайна мира вечно колосилась,
И, строясь к Солнцу, были беспрерывны
Ступени праха Богу своему.
Кто мыслит так, кто верит так, тот знает
Свет истины. Его людское сердце
Дрожит в слезах у гроба. Но, как дух,
Ушедшему он вслед глядит безбольно
В сознании, что вечен дар зари...
Аминь! Бессмертен Дух его, зовущий
От детских слез и счастья наших дней
Туда, где грудь людская вновь воскреснет
Из скудости в богатство полноты...
Звучит векам певучий дар его,
Преображая жребий человека,
Чтоб стал он частью в чуде бытия
И в нашей жизни, тайно ускоряя
К иному дню светающее время...
В устах земли три имени ему:
Пифийский жрец, Пророк и вновь Пророк,
Что станет светом нового Синая.
Он учит нас доверью ко Вселенной,
И мы приемлем вещий зов его:
Земные братья, пробил час крещенья!
Бросайтесь слепо в воды Иордана,
И будет в мире молодость души!
"Раскрылась ночь своей великой тьмой..."
Раскрылась ночь своей великой тьмой...
Подходит час полуночи немой!
Простор земли во мраке утонул...
И мир свои пределы разомкнул...
И над душой, неведающей сна,
Горят лишь звезд святые письмена,
Свой тайный блеск таинственно дробя.
Мои бедный ум, мне страшно за тебя!
В глухой тиши, среди глухих долин,
Пред бездной мира в мире ты один!
Тебе видна дневная ложь,
Нездешнего ты все же не поймешь.
В зловещей тьме ты — тень среди теней,
С проклятием отдельности своей!..
"Здесь — лишь грохот, хаос, зной..."
Здесь — лишь грохот, хаос, зной...
Там, у грани неземной,
Царство тайной тишины,
Где лишь пение струны...
В этом царстве тайных снов
Это пенье — вещий зов,
Чтобы в звездный час в тиши