Стихи

Бабий Алексей

Да, счёт идёт не на очки. С очками после разберёмся. Мы не играем в поддавки: Друг другу мы не поддаёмся…

 ₁₉₈₇

Я нынче в жизни попросту рантье…

Я нынче в жизни попросту рантье Я существую как бы на проценты От прошлых тем. И зубы уж не те, И что-то переставились акценты. Когда-то я отчаянно пахал Ох, братцы, был в работе я неистов! Потом (нахал!) полгода отдыхал И вот тогда прослыл специалистом. Когда-то

я отчаянно любил. Я так горел! Но видно, был, да вышел! Не разлюбил, но что-то нету сил. Теперь кропаю я об этом вирши. Когда-то я отчаянно хотел До истины добраться, и добрался. Но был несмел и ей не овладел Она ушла, а я один остался! И вот лежу и в потолок плюю. До потолка слюна не долетает… Слюну свою, свои плевки ловлю. Чужих плевков мне явно не хватает.

 ₁₉₈₇

У меня была работа

У меня была работа. Я ее любил! Да вот только подлый кто-то Интерес убил… А ведь, братцы, я работал До семнадцатого пота! А теперь — Вот: Только до И от… У меня была зазноба. Ох, как я любил! Да вот гад какой-то злобный Взял да разлучил… Я ведь, братцы, с той зазнобой Век бы счастлив был, должно быть! А не так Вот: Только до И от… У меня была идея. Я весь мир любил! Только кто-то мне неверьем Душу отравил… А ведь, братцы, с той идеей Стоек был в любой беде я! Ну а так — Вот: Только до И от… У меня была идея… У меня была работа… У меня была зазноба… Все теперь наоборот! И лежу лицом к стене я: Кто же, кто же эти кто-то? Я бы их довел до гроба, Кабы не был «до и от»! …Слишком Сам себя любил. Этим Сам себя убил. Сам себя я закопал, Да еще и написал: Мол, у меня была…

₁₉₈₈

Ода циркулярному душу

Я был зеленым и невинным, Я был к тому же сир и наг, Когда открыл я дверь в кабину, Когда сестричке подал знак. Сестричка ухмыльнулась криво, Открыла вентиль, и по мне Хлестнуло из десятков дырок: По животу и по спине! О, как я, братцы, извивался, В своих обманутый мечтах! О, как же душ в бока впивался, Ну, а всего больнее — в пах! Я выл, орал, искал дорогу Туда, где я бездушно жил… Но медсестра сказала строго, Что душ — полезен для души! Она сказала: в жизни тоже Обычно бьют со всех сторон! Она сказала: ты, похоже, Не только в душе не силен! Я, точно, жил не так, чтоб очень: Все норовил и вам, и нам… Я был любитель до обочин, И до разделов пополам. Ах так?! Хлестнул словцом душонку, И

в струи смело я вошел, Прикрыв ладонями мошонку, А также — кое-что ишшо!

 ₁₉₈₉

Я очки снимаю с носа…

Я очки снимаю с носа, И гляжу на них я косо, И с размаху их бросаю в набежавшую волну! Вяло дужками вращая, Тускло стеклами сверкая, Все одиннадцать диоптрий отправляются ко дну. И гляжу я напряженно Глазом невооруженным В мир, который мне доселе был неведомым почти Без очков не видно дали, Но очки мне в детстве дали, Может быть, не те, что надо, мне подсунули очки! По корыстным по мотивам Искажали перспективу, Да и с цветом, очевидно, тоже что-нибудь не так… Подозрительно красиво, Поразительно фальшиво. Я носил очки полжизни. Ну какой же я дурак! Я собою очень гордый, Я держусь почти что лордом, Жалко только, в этом мире я не вижу ни черта! И знакомлюсь с чем-то твердым Регулярно, прямо мордой. Что-то, братцы, очень странно исполняется мечта! …Я глазам своим не верю, Я бегу скорей на берег, И с размаху я бросаюсь в набежавшую волну, Нацепив на шею камень, За своими за очками… Без очков мне жизни нету: Не найду — так утону!

₁₉₈₉

О них и о нас

Памяти деда и бабушки

Был огонь и вода, да и трубы порой, Рай любви и труда ждал за ближней горой. Вы к альпийским лугам, где по пояс цветы, И к чистейшим снегам шли среди клеветы. Вы не жались в углы, вы, без позы смелы, Называли в лицо подлеца подлецом. Будто вам невдомёк: вы уже поперёк: Гулливеров повлёк насекомых поток. Поползли из щелей, занимали посты, Становились наглей, говорили на ты, И пришла их пора, не прилечь до утра: Раскрутилась игра мастеров топора. Их пустые глаза по арийски тверды: Вот визжат тормоза — это признак беды. И хватали в домах, как бандитов, врасплох, Приходили впотьмах, объявляли, что плох, И судили втроём, и печатали: враг, И мешали с ворьём, и этапом — в барак. И в бараке сполна довелось вам узнать, Как свободна страна, где так вольно дышать: В ней от скуки конвой заведёт пулемёт, Веселясь меж собой: на кого, мол, пошлёт. В ней хоронят, землёй закидав кое-как, Ни крестом, ни звездой не фиксируя факт. А на воле меж тем все пришипились враз: Средь опаснейших тем разговоры о вас, Ваши фото — в печах, письма — пища огня, Чтоб спокойней в ночах дрыхла ваша родня. Цель — не просто убить, а прочнее забыть: Ваших младших — в приют, старших — с вами пошлют. Надо целить навзлёт, ведь и их позовёт, Только время придёт, в тот же самый поход! У потомков (у нас) на борцов дефицит. Понимаю сейчас: это был геноцид! Мы уже не борцы, жрать горазды притом, Что нам наши отцы — мы от гайки с винтом! Нас на подвиг зовут, чтоб спасали страну, Вроде — бросили кнут, вроде — в лямку одну, Толка нет — мы не те, мы боимся кнута, Нам неплохо в хвосте, в нас закваска не та! Мы охотно брюзжим, но от боя бежим! Мы стартуем с нуля, наша кровь как вода, Нам привычна петля, нам приятна узда, Кто в себя, кто в вино, кто в работу, кто так, Как по речке говно: вся цена нам пятак. Запад тут ни причём: уж пора бы понять: Можно рушить мечом, но мечом не поднять!