Стихий безумные удары
Шрифт:
Барахтаясь, вылезают из снега Плясунов и Корепанов, – всех нас троих перехлестнуло одной веревкой, и чуть не придушило. Гаврилов остановился несколько выше нас, – он кричит, что кто-то над ним засыпан снегом и сильно стонет. Откапываем его с Плясуновым, а потом и третьего, – это Рудик Кондратьев. На виске у него глубокий шрам, изо рта течет пена. Неужели это конец?..
Спешно тащим его вниз под скалу, в защищенное место. Крылов тоже перетаскивает в безопасное место Серегу Согрина, ноги у которого страшно вывернуты в голеностопах. Видимо, зацепился кошками, – он единственный, кто не успел их вовремя снять на спуске.
Ниже всех оказались Коля Мамаев и Игошкин, – последнего
Дары все «разные», и кровью «грязные»…
После короткого совещания самых «целых» с виду, – меня с Игошкиным, – отправляют в базовый лагерь за помощью. Но сначала, конечно, перетаскиваем и Мамаева в безопасное место под скалу, «от греха подальше».
При ходьбе довольно быстро ощутил, что ноги начинают отказывать. К тому же один глаз совсем не видел, а потому и никакая перспектива не ощущалась. Последние полчаса перед лагерем с трудом «тащился» за привязь Валеркиной веревки. Что-то, видимо, сделалось с ногами, – они еле двигались, и очень плохо слушались.
Снег сыпать перестал. Чувствую в глазах боль и резь. Лавина с головы сняла всё, что можно, в том числе и очки. Наконец, дошли до лагеря, в котором оказались только Леха и радист. Лешка сует мне фляжку спирта и убегает наверх с медикаментами и продуктами. Через час за ним ушли Игошкин и радист с лыжами и спальными мешками. Оставшись в одиночестве, выпиваю стакан спирта и начинаю самостоятельно дергать обломки зубов, благо Шиндяйкин оставил несколько разных зубных клещей. Когда уже стало совсем темно, около лагеря раздается чей-то крик. Поскольку ноги не держали, выползаю из палатки «на руках» в спальном мешке и вижу Гаврилова с Крыловым, стоящих перед трещиной, на которую мы раньше и внимания не обращали. Теперь это было «препятствие»! Доползаю до них и подаю им шест. Потом полночи не можем заснуть, – «Крыл» отбил легкие и повредил голеностоп. Это была загадка, как это они с Бобом вообще сумели дойти до лагеря. Выпиваем еще немного спирта, и снова пытаемся заснуть.
31 июля, базовый лагерь.
Утром вернулась группа Боба Ефимова с заброски на пик Шатер, – ей рассказали о наших «приключениях», и они начали подготовку полномасштабных спасательных работ с привлечением казахской экспедиции, их лошадей и, по возможности, вертолетов.
На этом мои дневниковые записи оборвались…
Ноябрь 2006 г. Москва.
Спустя 44 года пытаюсь вспомнить завершение моей первой высотной экспедиции, не выполнившей основной задачи: траверс хребта Тенгри-Таг с восхождением на одну из красивейших вершин – Хан-Тенгри. Но все же той экспедиции, которая покорила никем до нас не пройденный, пик М. Горького и сумела вернуться домой без потерь, хотя и с весьма серьезными травмами.
А пролетели мы по склону пика Горького в лавине прилично, – более полутора километров, потеряв чуть меньше четырехсот метров высоты!
Итак, в первых числах августа 1962 года с Горького в базовый лагерь спустили остальных пострадавших восходителей. Эта работа досталась группе Боба Ефимова, вернувшейся с заброски на п. Шатер, и Казахской экспедиции, базовый лагерь которой был ниже нашего, а грузы свои они по леднику Иныльчек забрасывали на лошадях. Первое, что сделала подошедшая казахская группа, это обменяла с нами кастрюлю красной икры на ящик сигарет «Памир»
Сильно пострадавших Согрина (поломанные голеностопы обеих ног с порванными связками) и Мамаева (переломы коленных суставов обеих ног) транспортировали на специально сделанных носилках, закрепленных на лошадях. Крылову, Плясунову, Корепанову и мне наложили шины и дали лошадей. Кондратьева Леша Шиндяйкин настоял транспортировать на вертолете, – для этого вертолет был максимально облегчен и в нем летел один пилот с механиком. Это был первый полет вертолета с посадкой на ледник на высоту больше 4000 метров.
Конная транспортировка продолжалась более двух суток до погранзаставы на Чон-Таше с ночевкой на поляне Мерцбахера. Дальше нас, «джигитов-инвалидов», отправили всех вместе во Фрунзе на вертолете и доставили в Республиканскую больницу. Здесь «определили» в палаты только Согрина, Мамаева и Кондратьева, как «нетранспортабельных». А остальных, как «табельных» «самотранспортов»: Крылова, Корепанова, Плясунова и меня, перевязали, выдернули часть оставшихся осколков зубов и выставили из больницы в рваных пернатых пуховках «гималайского снаряжения» под жаркое солнце братского «Востока».
Под злобный лай местных собак, местами отбиваясь от них камнями и встречным «лаем» выражений, доковыляли до Ала-Арчинской альпинистской базы, на которой хранилась наша «цивильная» одежда, и где нам предстояло «загорать» до отлета домой. Жалких остатков денег, найденных в карманах одежды на базе, конечно, даже на еду недоставало, не говоря уж о «билетах». Начальник экспедиции Боб Гаврилов задержался на Иныльчеке, а экспедиционные деньги остались в его сейфе где-то внизу. Пришлось нам звонить домой, признаваться в полном отсутствии «платежеспособного состояния» и дожидаться переводов от родственников, чтобы улететь в Свердловск.
Согрина, Мамаева и Кондратьева в больнице почти не лечили, – их там перевели то ли на «самолечение», то ли на «самопомирание», – вот восточная загадка. Но через какое-то время с помощью Московской федерации альпинизма и Свердловского Облсовета удалось их перевезти на санитарных самолетах в Москву и Свердловск, где всех вылечили в нормальных условиях…
Вот так закончилась моя первая высотная экспедиция. Вершина «Хана» не пустила к себе непогодой, а ее «сестричка» спустила нас на прощание вниз ленивым пинком лавины. В таких условиях горы выглядят очень «вежливыми», если все без похорон обходится!
Да, коль очень надо, то и с поломанными костями пойдешь, если жить хочется. Так-то, коллеги…
Е.В. Буянов
Зубья аварии
Случается так, что туристской группе, попавшей в аварию, удается вырваться. Удается сломить, зацепивший ее «зуб опасности» и спастись. Но случается и так, что группа, уходя от одной опасности в сложной ситуации, тут же натыкается на другую. И бывает так, что, сломив один «зуб опасности», группа встречается со следующим. И каждый новый этап аварии оказывается при этом тяжелее предыдущего. В таком случае ситуация становится все сложнее, тяжелее и трагичнее. Особенно в условиях жесткого давления стихии и почти неизбежных в таких ситуациях ошибок туристов.