Стихия чувств
Шрифт:
— По-моему, я уже говорила тебе, что содержание моих опусов огорчило бы маму гораздо больше, чем мой договор с Себастьяном.
— Думаю, ты недооцениваешь свою мать. Она пережила катастрофу и не потеряла присутствия духа. Она доказала свою жизнестойкость. Уверен, что ради тебя она переборола бы свое смущение. У тебя способности к тому, чем ты занимаешься. Твоя мать должна тобою гордиться.
Дженнифер замерла, почувствовав опасность.
— Если ты ей скажешь...
Раф бросил ручку на стол и
— Черт возьми! Почему ты мне не доверяешь?! Какой же я бизнесмен, если собственными руками убью курицу, несущую золотые яйца?! Такими писательницами, как Лейси Грэхем, бросаться нельзя. Ее очень ценят в издательстве. Я хочу работать с тобой, а не против тебя. Хватит относиться ко мне как к врагу.
— Может, мне следует воспользоваться тем, что я сплю со своим издателем и потребовать более высокий гонорар? — лукаво спросила она.
— А ты не подумала, что в таком случае будешь просто грабить себя?
— Как это?
— Ты же владеешь пятнадцатью процентами этого самого издательства.
— Я — что? — Она чуть было не упала со стула.
— Ты что, даже не взглянула на имена владельцев акций, оставленных тебе Себастьяном в завещании, и на детали наследственного дара? — Раф улыбнулся. — Мой отец оставил тебе свою меньшую долю процентов компании, которой принадлежит издательству «Бархат букс». Остальными восьмьюдесятью пятью процентами владею я. Ты и я теперь деловые партнеры.
— Нет, ни в коем случае! — Дженнифер была против этого мучительного союза. — Я сказала адвокату, что не принимаю их.
— На этот случай Себастьян предусмотрел девятимесячный срок, в течение которого ты можешь все обдумать. Если ты все же откажешься, то они перейдут тому, кто спустит их в туалет. Помнишь Фрэнка, сына Лидии? Мерзавца, спросившего тебя при первой же встрече, не силиконовая ли у тебя грудь? — (Ни Дженнифер, ни Раф не обратили внимания на то, что срок, указанный в этом пункте завещания, совпадал с периодом беременности.) — Поверь мне, — продолжил Раф, — я бы с гораздо большим удовольствием предпочел, чтобы акции принадлежали талантливому человеку с фантазией, нежели этому отвратительному придурку, решившему, что у него дар Божий к бизнесу.
— Ты хочешь, чтобы я взяла акции? — удивленно спросила Дженнифер. Она была уверена, что цель приезда Рафа в Новую Зеландию была совершенно иной, прямо противоположной.
Он пожал плечами.
— По условиям завещания ты не можешь продать акции в течение года после того, как ты их унаследовала. По истечении этого срока ты можешь их продать, только лучше мне, поскольку Фрэнк пустит бумаги на ветер. Но по большому счету и ты, и я лишь выиграем, если ты будешь их владелицей.
— О чем, интересно, думал Себастьян? — раздраженно проговорила Дженнифер.
Раф внимательно смотрел
— К сожалению, ему не пришло в голову оставить нам такую информацию.
Позднее Дженнифер, испытывая неловкость, попросила Рафа отодвинуть тяжелый шкаф, чтобы достать файлы со старыми контрактами и письмами. Среди них был большой альбом, который она попыталась незаметно спрятать в ящик.
Но не тут-то было. Раф с улыбкой взял его и стал листать страницы, разглядывая ее коллекцию аккуратно приклеенных выцветших вырезок.
— У меня дома тоже есть несколько альбомов, — заметил он между прочим, увидев, что она краснеет. — Вначале это было просто для моего собственного архива, а потом... потом я подумал, что когда-нибудь покажу все это...
Раф остановился и несколько виновато посмотрел на Дженнифер, которая закончила за него:
— Покажешь их своим внукам?
— Я просто хотел сказать, что, когда стану старым, покажу, каким я был в молодости, — солгал он в свою защиту.
Подобное Дженнифер не могла себе даже представить. Она была уверена, что с годами
Раф будет становиться только еще лучше, как хорошее вино.
Он провел пальцем по фотографии, на которой был запечатлен задумчивый двадцатилетний молодой человек.
— Вот какой Рафаэль Джордан поразил твое воображение. Я оправдал твои ожидания, когда ты увидела меня воочию?
— Честно говоря, нет, — ответила Дженнифер, глядя прямо ему в глаза.
Он засмеялся.
— Может, ты предпочитаешь, чтобы я остался твоим недосягаемым идеалом?
— Предпочитаю обоих сразу, — коротко ответила она и положила альбом в ящик.
Да, в каком-то смысле сейчас рядом с ней был как реальный мужчина, так и воображаемый идеал, и она наслаждалась лучшим, что было в них обоих. По крайней мере какое-то время... драгоценный «неопределенный период», о котором говорил Раф.
Когда вулкан Руапеху постепенно успокоился, Дженнифер устроила Рафу прогулку по близлежащим окрестностям. Они побывали у термальных источников, где побродили среди шипящих и бурлящих струй и фонтанов, кипящих грязевых бассейнов, глядя на которые можно было только догадываться о неистовых силах природы, бушевавших внутри Руапеху.
Раф, кажется, все сильнее свыкался с мыслью о грядущем отцовстве. Теперь он частенько заглядывал в книгу о воспитании малыша, которую купил, и сообщал Дженнифер обо всех изменениях, происходящих в ее организме в связи с беременностью.
Дженнифер даже не заметила, как с приездом Рафа постепенно сместился центр, на котором сосредоточивалась вся ее жизнь. Ребенок, растущий в ней, оставался драгоценнейшим существом, но уже не единственным, составляющим ее счастье.
Похожие мысли высказал как-то и Раф в беседе с ней.