Стихия Перемен
Шрифт:
Безымянный палец. Дракон взрывается снежными облаками, пляшущими над самыми головами онемевших зевак. Холодные тучи стягиваются к одной точке — над головой Люторада. И истаивают. Испаряются, моментально конденсируясь до состояния прозрачных водных струй. В воздухе резко запахло озоном и дождем. Невозможный аромат среди зимы. Над перевернутой телегой раскручивается преломляя в себе свет луны большое (по ширине улицы) водяное кольцо. Отсветы его магического мерцания ложатся на лица переднего края толпы, топя в себе фигуру мага. Средний палец.
Я невольно любовался мастерством хитреца, сумевшего свою силу подать как слабость.
Водный поток на лету обратился потоком пламени. Кольцо на моем пальце чуточку потеплело. Это позволило оценить масштаб сил затраченных на сотворение заклинания. Огонь кругом раскинулся вокруг телеги на которой гордо высился темный силуэт, раскрывая внушительных размеров огненные ветви с истекающими пламенными каплями фруктами. И хотя от огня не исходило жара передние ряды в ужасе попятились закрывая лица руками, точно боясь ослепнуть.
Люторад же недвижимо стоял в чреве огненного ствола высокомерно глядя на смотрящих на него со священным ужасом людей. Должно быть им он сейчас виделся настоящим посланцем Богов — таких «картинок» Светлынь не видела давно. Я же мог только удовлетворенно кивать головой, присматриваясь к характеру чар.
Нет, нет, нет. Божественным благословением здесь не пахло. Талантливый паренек не погнушался применить конструкцию, которую ему показал я — нанизал заклинания на «нитку», вызвав их инициацию в обратном порядке. Замечательно. Просто умница.
Я смотрел как угасает пламя, превращаясь в струи теплого воздуха согревающие людей. И как сияет от удовольствия Люторад, загибая большой палец. Толпа чествовала его как героя, скандируя имя, разражаясь овациями и ликующими криками. Его товарищи помогли ему спуститься с телеги — мага пошатывало от усталости. Теперь его ждет долгая ночь — очень многим захочется выпить с таким замечательным чародеем, похлопать по плечу и сказать что-нибудь восхищенное.
И даже незримые соглядатаи Семинарии присутствующие здесь кажется, прониклись к Лютораду восхищением. Чудесно. Просто чудесно. Я люблю гордыню. С людьми пораженными ею работать одно удовольствие.
А то, что молодой маг применил сейчас именно мой «рецепт», свидетельство того, что в скором времени он повадится спрашивать моего совета, надеясь выудить что-нибудь еще. Такое же запоминающееся и эффектное.
Я развернулся и неспешно пошел вверх по улице по направлению к Семинарии. У этого белого мага замечательное будущее в числе моих союзников. Пускай даже он об этом еще не знает. Как и некоторые другие «цветочки» Семинарии. Такие милые, такие талантливые, такие забавные в своем желании добиться высот в магии. У каждого из них есть свое слабое место. Зависть, страх, гордыня…Ха-ха-ха! Представляю себе рожу Старейшины когда мой замысел перейдет в раскрытую фазу.
… Крики остались позади, а я с праздничным настроением шел вдоль улиц щедро залитых светом луны. Время от времени мне встречались небольшие празднующие компании молодежи — эти были заняты сами собой. Светлынь действительно хороший город — здесь даже нечисти практически не водилось. Лишь в одном месте, у Черного ряда, где бревенчатые дома стояли в ряд с каменными собратьями,
Птица повернула голову, разглядывая меня черным глазом и открыв клюв зло каркнула. Я выразительно посмотрел по сторонам, убеждаясь что поблизости нет ни видимых, не невидимых свидетелей, а обитатели окрестных домов мерно похрапывают в кроватях и опершись о резные столбы забора поинтересовался:
— Чем обязан, птичка Божья? Хлебушка тебе покрошить? Извини не запасся.
— Очень смешно, — с неудовольствием буркнул ворон. В глубине черного глаза зажглась золотистая точка зрачка, придав хищному летуну откровенно жуткого вида. — Сам свои корки жуй. Я б от пива не отказался.
— Вороны не пьют пива, — возразил я. — У вас от него координация нарушается.
— Ничего не знаю ни про какую коорацию! — щелкнул клювом мой необычный собеседник. — Хватит со мной такими словами говорить! Ишь какой умный выискался!
— Летаете плохо, — объяснил я как мог доступней. — Как напьешься того и гляди во что-нибудь вмажешься.
— Так говоришь будто знаешь, что такое летать по пьяному делу. Что-то не вижу у тебя перьев! — огрызнулся ворон. — Знаешь, что я думаю? Не надо говорить о том, чего не знаешь!
Единственная причина по которой я позволял существование этого несуразного комка перьев была чрезвычайно простой. Его ворчание и брань меня забавляли. Поэтому на откровенные наглости в исполнении свои посланника, я реагировал улыбкой.
— Между тем, раньше ты никогда не пил, Мерх, — напомнил я.
— Раньше у меня и тела-то не было! — отрезал ворон, некогда бывший драконом. — А теперь летаю вот, как пугало огородное! А все потому, что кое-кто вернув мою сущность к жизни поскупился на нормальную оболочку!
— Я уже говорил тебе, что ты нужен мне как соглядатай, — стряхивая с плеч снег сообщил я. — В целях скрытности. А какая к Тьме скрытность ежели ты будешь представлять собой то, чем был раньше? Куда ты спрячешься — в стайку птичью? Да твою рожу любой поселянин даже за облаками угадает! Я уже не говорю о наградах которые станут назначать за твою башку все маги и страстные охотники!
Ворон не был со мной согласен и это легко читалось даже по небогатой птичьей мимике. У него была масса аргументов из разряда «дай мне тело покрепче и я срою с лица земли любой оплот твоих недругов»! Мерх был не дурак подраться и одарен массой полезных качеств, среди которых не последнее место занимало коварство, но… у него был один решительный недостаток. Узость мышления. Поэтому в советники он мне подходил весьма плохо.