Стихотворения 1823-1836

Пушкин Александр Сергеевич

11. ПЕСНЯ О ГЕОРГИИ ЧЕРНОМ.

Не два волка в овраге грызутся,Отец с сыном в пещере бранятся.Старый Петро сына укоряет:"Бунтовщик ты, злодей проклятый!Не боишься ты господа бога,Где тебе с султаном тягаться,Воевать с белградским пашою!Аль о двух головах ты родился?Пропадай ты себе, окаянный,Да зачем ты всю Сербию губишь?"Отвечает Георгий угрюмо:"Из ума, старик, видно, выжил,Коли лаешь безумные речи".Старый Петро пуще осердился,Пуще он бранится, бушует.Хочет он отправиться в Белград,Туркам выдать ослушного сына,Объявить убежище сербов.Он из темной пещеры выходит;Георгий старика догоняет:"Воротися, отец, воротися!Отпусти мне невольное слово".Старый Петро не слушает, грозится:«Вот ужо, разбойник, тебе будет!»Сын ему вперед забегает,Старику кланяется в ноги.Не взглянул на сына старый Петро.Догоняет вновь его ГеоргийИ хватает за сивую косу."Воротись, ради господа бога:Не введи ты меня в искушенье!"Отпихнул старик его сердитоИ пошел по белградской дороге.Горько, горько Георгий заплакал,Пистолет из-за пояса вынул,Взвел курок, да и выстрелил тут же.Закричал Петро, зашатавшись:«Помоги мне, Георгий, я ранен!»И упал на дорогу бездыханен.Сын бегом в пещеру воротился;Его мать вышла ему навстречу.«Что, Георгий, куда делся Петро?»Отвечает Георгий сурово:"За

обедом старик пьян напилсяИ заснул на белградской дороге" 146 .Догадалась она, завопила:"Будь же богом проклят ты, черный,Коль убил ты отца родного!"С той поры Георгий ПетровичУ людей прозывается Черный.

146

По другому преданию, Георгий сказал товарищам: «Старик мой умер; возьмите его с дороги».

12. ВОЕВОДА МИЛОШ.

Над Сербией смилуйся ты, боже!Заедают нас волки янычары!Без вины нам головы режут,Наших жен обижают, позорят,Сыновей в неволю забирают,Красных девок заставляют в насмешкуРаспевать зазорные песниИ плясать басурманские пляски.Старики даже с нами согласны:Унимать нас они перестали, -Уж и им нестерпимо насилье.Гусляры нас в глаза укоряют:Долго ль вам мирволить янычарам?Долго ль вам терпеть оплеухи?Или вы уж не сербы, — цыганы?Или вы не мужчины, — старухи?Вы бросайте ваши белые домы,Уходите в Велийское ущелье, -Там гроза готовится на турок,Там дружину свою собираетСтарый сербин, воевода Милош.

13. ВУРДАЛАК.

Трусоват был Ваня бедный:Раз он позднею порой,Весь в поту, от страха бледный,Чрез кладбище шел домой.Бедный Ваня еле дышит,Спотыкаясь, чуть бредетПо могилам; вдруг он слышит, -Кто-то кость, ворча, грызет.Ваня стал; — шагнуть не может.Боже! думает бедняк,Это, верно, кости гложетКрасногубый вурдалак.Горе! малый я не сильный;Съест упырь меня совсем,Если сам земли могильнойЯ с молитвою не съем.Что же? вместо вурдалака -(Вы представьте Вани злость!)В темноте пред ним собакаНа могиле гложет кость.

14. СЕСТРА И БРАТЬЯ 147

Два дубочка выростали рядом,Между ими тонковерхая елка.Не два дуба рядом выростали,Жили вместе два братца родные:Один Павел, а другой Радула.А меж ими сестра их Елица.Сестру братья любили всем сердцем,Всякую ей оказывали милость;Напоследок ей нож подарилиЗолоченый в серебряной оправе.Огорчилась молодая ПавлихаНа золовку, стало ей завидно;Говорит она Радуловой любе:"Невестушка, по богу сестрица!Не знаешь ли ты зелия такого,Чтоб сестра омерзела братьями?"Отвечает Радулова люба:"По богу сестра моя, невестка,Я не знаю зелия такого;Хоть бы знала, тебе б не сказала;И меня братья мои любили,И мне всякую оказывали милость".Вот пошла Павлиха к водопоюДа зарезала коня вороногоИ сказала своему господину:"Сам себе на зло сестру ты любишь,На беду даришь ей подарки:Извела она коня вороного".Стал Елицу допытывать Павел:«За что это? скажи бога ради».Сестра брату с плачем отвечает:"Не я, братец, клянусь тебе жизнью,Клянусь жизнью твоей и моею!"В ту пору брат сестре поверил.Вот Павлиха пошла в сад зеленый,Сивого сокола там закололаИ сказала своему господину:"Сам себе на зло сестру ты любишь,На беду даришь ты ей подарки:Ведь она сокола заколола".Стал Елицу допытывать Павел:«За что это? скажи бога ради».Сестра брату с плачем отвечает:"Не я, братец, клянусь тебе жизнью,Клянусь жизнью твоей и моею!"И в ту пору брат сестре поверил.Вот Павлиха по вечеру поздноНож украла у своей золовкиИ ребенка своего закололаВ колыбельке его золоченой.Рано утром к мужу прибежала,Громко воя и лицо терзая."Сам себе на зло сестру ты любишь,На беду даришь ты ей подарки:Заколола у нас она ребенка.А когда еще ты мне не веришь,Осмотри ты нож ее злаченый".Вскочил Павел, как услышал это,Побежал к Елице во светлицу:На перине Елица почивала,В головах нож висел злаченый.Из ножен вынул его Павел, -Нож злаченый весь был окровавлен.Дернул он сестру за белу руку:"Ой, сестра, убей тебя боже!Извела ты коня вороногоИ в саду сокола заколола,Да за что ты зарезала ребенка?"Сестра брату с плачем отвечает:"Не я, братец, клянусь тебе жизнью,Клянусь жизнью твоей и моею!Коли ж ты не веришь моей клятве,Выведи меня в чистое поле,Привяжи к хвостам коней борзых,Пусть они мое белое телоРазорвут на четыре части".В ту пору брат сестре не поверил;Вывел он ее в чистое поле,Привязал ко хвостам коней борзыхИ погнал их по чистому полю.Где попала капля ее крови,Выросли там алые цветочки;Где осталось ее белое тело,Церковь там над ней соорудилась.Прошло малое после того время,Захворала молодая Павлиха.Девять лет Павлиха все хворает, -Выросла трава сквозь ее кости,В той траве лютый змей гнездится,Пьет ей очи, сам уходит к ночи.Люто страждет молода Павлиха;Говорит она своему господину:"Слышишь ли, господин ты мой, Павел,Сведи меня к золовкиной церкви,У той церкви авось исцелюся".Он повел ее к сестриной церкви,И как были они уже близко,Вдруг из церкви услышали голос:"Не входи, молодая Павлиха,Здесь не будет тебе исцеленья".Как услышала то молодая Павлиха,Она молвила своему господину:"Господин ты мой! прошу тебя богом,Не веди меня к белому дому,А вяжи меня к хвостам твоих конейИ пусти их по чистому полю".Своей любы послушался Павел,Привязал ее к хвостам своих конейИ погнал их по чистому полю.Где попала капля ее крови,Выросло там тернье да крапива;Где осталось ее белое тело,На том месте озеро провалило.Воров конь по озеру выплывает,За конем золоченая люлька,На той люльке сидит сокол-птица,Лежит в люльке маленькой мальчик;Рука матери у него под горлом,В той руке теткин нож золоченый.

147

Прекрасная эта поэма взята мною из Собрания сербских песен Вука Стефановича.

15. ЯНЫШ КОРОЛЕВИЧ 148

Полюбил королевич ЯнышМолодую красавицу Елицу,Любит он ее два красные лета,В третье лето вздумал он женитьсяНа Любусе, чешской королевне.С прежней любой идет он проститься.Ей приносит с червонцами черес,Да гремучие серьги золотые,Да жемчужное тройное ожерелье;Сам ей вдел он серьги золотые,Навязал на шею ожерелье,Дал ей в руки с червонцами черес,В обе щеки поцеловал молчаИ поехал своею дорогой.Как одна осталася Елица,Деньги наземь она пометала,Из ушей выдернула серьги,Ожерелье надвое разорвала,А сама кинулась в Мораву.Там на дне молодая ЕлицаВодяною царицей очнуласьИ родила маленькую дочку,И ее нарекла Водяницей.Вот проходят три года и боле,Королевич ездит на охоте,Ездит

он по берегу Моравы;Захотел он коня вороногоНапоить студеною водою.Но лишь только запененную мордуСунул конь в студеную воду,Из воды вдруг высунулась ручка:Хвать коня за узду золотую!Конь отдернул голову в испуге,На узде висит Водяница,Как на уде пойманная рыбка, -Конь кружится по чистому лугу,Потрясая уздой золотою;Но стряхнуть Водяницы не может.Чуть в седле усидел королевич,Чуть сдержал коня вороного,Осадив могучею рукою.На траву Водяница прыгнула.Говорит ей Яныш королевич:"Расскажи, какое ты творенье:Женщина ль тебя породила,Иль богом проклятая Вила?"Отвечает ему Водяница:"Родила меня молодая Елица,Мой отец Яныш королевич,А зовут меня Водяницей".Королевич при таком ответеСоскочил с коня вороного,Обнял дочь свою ВодяницуИ, слезами заливаясь, молвил:"Где, скажи, твоя мать Елица?Я слыхал, что она потонула".Отвечает ему Водяница:"Мать моя царица водяная;Она властвует над всеми реками,Над реками и над озерами;Лишь не властвует она синим морем,Синим морем властвует Див-Рыба".Водянице молвил королевич:"Так иди же к водяной царицеИ скажи ей: Яныш королевичЕй поклон усердный посылаетИ у ней свидания проситНа зеленом берегу Моравы.Завтра я заеду за ответом".Они после того расстались.Рано утром, чуть заря зарделась,Королевич над рекою ходит;Вдруг из речки, по белые груди,Поднялась царица водянаяИ сказала: "Яныш королевич,У меня свидания просил ты:Говори, чего еще ты хочешь?"Как увидел он свою Елицу,Разгорелись снова в нем желанья,Стал манить ее к себе на берег."Люба ты моя, млада Елица,Выдь ко мне на зеленый берег,Поцелуй меня по-прежнему сладко,По-прежнему полюблю тебя крепко".Королевичу Елица не внимает,Не внимает, головою кивает:"Нет, не выду, Яныш королевич,Я к тебе на зеленый берег.Слаще прежнего нам не целоваться,Крепче прежнего меня не полюбишь.Расскажи-ка мне лучше хорошенько,Каково, счастливо ль поживаешьС новой любой, с молодой женою?"Отвечает Яныш королевич:"Против солнышка луна не пригреет,Против милой жена не утешит".

148

Песня о Яныше королевиче в подлиннике очень длинна и разделяется на несколько частей. Я перевел только первую, и то не всю.

16. КОНЬ

"Что ты ржешь, мой конь ретивый,Что ты шею опустил,Не потряхиваешь гривой,Не грызешь своих удил?Али я тебя не холю?Али ешь овса не вволю?Али сбруя не красна?Аль поводья не шелковы,Не серебряны подковы,Не злачены стремена?"Отвечает конь печальный:"Оттого я присмирел,Что я слышу топот дальный,Трубный звук и пенье стрел;Оттого я ржу, что в полеУж не долго мне гулять,Проживать в красе и в холе,Светлой сбруей щеголять;Что уж скоро враг суровыйСбрую всю мою возьметИ серебряны подковыС легких ног моих сдерет;Оттого мой дух и ноет,Что наместо чепракаКожей он твоей покроетМне вспотевшие бока".

1835

(ИЗ АНАКРЕОНА) ОТРЫВОК

Узнают коней ретивыхПо их выжженным таврам;Узнают парфян кичливыхПо высоким клобукам;Я любовников счастливыхУзнаю по их глазам:В них сияет пламень томный -Наслаждений знак нескромный.

ОДА LVI (ИЗ АНАКРЕОНА)

Поредели, побелелиКудри, честь главы моей,Зубы в деснах ослабели,И потух огонь очей.Сладкой жизни мне не многоПровожать осталось дней:Парка счет ведет им строго,Тартар тени ждет моей.Не воскреснем из-под спуда,Всяк навеки там забыт:Вход туда для всех открыт -Нет исхода уж оттуда.

ОДА LVII

Что же сухо в чаше дно?Наливай мне, мальчик резвый,Только пьяное виноРаствори водою трезвой.Мы не скифы, не люблю,Други, пьянствовать бесчинно:Нет, за чашей я поюИль беседую невинно.

* * *

Юношу, горько рыдая, ревнивая дева бранила;К ней на плечо преклонен, юноша вдруг задремал.Дева тотчас умолкла, сон его легкий лелея,И улыбалась ему, тихие слезы лия.

ПОЛКОВОДЕЦ

У русского царя в чертогах есть палата:Она не золотом, не бархатом богата;Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;Но сверху донизу, во всю длину, кругом,Своею кистию свободной и широкойЕе разрисовал художник быстроокой.Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен,Ни плясок, ни охот, — а все плащи, да шпаги,Да лица, полные воинственной отваги.Толпою тесною художник поместилСюда начальников народных наших сил,Покрытых славою чудесного походаИ вечной памятью двенадцатого года.Нередко медленно меж ими я брожуИ на знакомые их образы гляжу,И, мнится, слышу их воинственные клики.Из них уж многих нет; другие, коих ликиЕще так молоды на ярком полотне,Уже состарились и никнут в тишинеГлавою лавровой...Но в сей толпе суровойОдин меня влечет всех больше. С думой новойВсегда остановлюсь пред ним — и не свожуС него моих очей. Чем долее гляжу,Тем более томим я грустию тяжелой.Он писан во весь рост. Чело, как череп голый,Высоко лоснится, и, мнится, залеглаТам грусть великая. Кругом — густая мгла;За ним — военный стан. Спокойный и угрюмый,Он, кажется, глядит с презрительною думой.Свою ли точно мысль художник обнажил,Когда он таковым его изобразил,Или невольное то было вдохновенье, -Но Доу дал ему такое выраженье.О вождь несчастливый! Суров был жребий твой:Все в жертву ты принес земле тебе чужой.Непроницаемый для взгляда черни дикой,В молчанье шел один ты с мыслию великой,И, в имени твоем звук чуждый невзлюбя,Своими криками преследуя тебя,Народ, таинственно спасаемый тобою,Ругался над твоей священной сединою.И тот, чей острый ум тебя и постигал,В угоду им тебя лукаво порицал...И долго, укреплен могущим убежденьем,Ты был неколебим пред общим заблужденьем;И на полупути был должен наконецБезмолвно уступить и лавровый венец,И власть, и замысел, обдуманный глубоко, -И в полковых рядах сокрыться одиноко.Там, устарелый вождь! как ратник молодой,Свинца веселый свист заслышавший впервой,Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, -Вотще!
– . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!Жрецы минутного, поклонники успеха!Как часто мимо вас проходит человек,Над кем ругается слепой и буйный век,Но чей высокий лик в грядущем поколеньеПоэта приведет в восторг и в умиленье!

ТУЧА

Последняя туча рассеянной бури!Одна ты несешься по ясной лазури,Одна ты наводишь унылую тень,Одна ты печалишь ликующий день.Ты небо недавно кругом облегала,И молния грозно тебя обвивала;И ты издавала таинственный громИ алчную землю поила дождем.Довольно, сокройся! Пора миновалась,Земля освежилась, и буря промчалась,И ветер, лаская листочки древес,Тебя с успокоенных гонит небес.