Стихотворения 1921-1941 годов
Шрифт:
Вновь руки наложим,
Володя, хоть рук — и —
Нет.
— Хотя и нету,
Сережа, мил-брат мой,
Под царство и это
Подложим гранату!
И на раствороженном
Нами Восходе —
Заложим, Сережа!
— Заложим, Володя!
7. «Много храмов разрушил…»
Много храмов разрушил,
А этот — ценней всего.
Упокой, Господи, душу усопшего врага твоего.
Савойя,
ЛУЧИНА
До Эйфелевой — рукою
Подать! Подавай и лезь.
Но каждый из нас — такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,
Что скушным и некрасивым
Нам кажется <ваш> Париж.
«Россия моя, Россия,
Зачем так ярко горишь?»
Июнь 1931
СТИХИ К ПУШКИНУ
1. «Бич жандармов, бог студентов…»
Бич жандармов, бог студентов,
Желчь мужей, услада жен,
Пушкин — в роли монумента?
Гостя каменного? — он,
Скалозубый, нагловзорый
Пушкин — в роли Командора?
Критик — н'oя, нытик — вторя:
«Где же пушкинское (взрыд)
Чувство меры?» Чувство — моря
Позабыли — о гранит
Бьющегося? Тот, солёный
Пушкин — в роли лексикона?
Две ноги свои — погреться —
Вытянувший, и на стол
Вспрыгнувший при Самодержце
Африканский самовол —
Наших прадедов умора —
Пушкин — в роли гувернера?
Черного не перекрасить
В белого — неисправим!
Недурен российский классик,
Небо Африки — своим
Звавший, невское — проклятым!
— Пушкин — в роли русопята?
Ох, брадатые авгуры!
Задал, задал бы вам бал
Тот, кто царскую цензуру
Только с дурой рифмовал,
А «Европы Вестник» — с…
Пушкин — в роли гробокопа?
К пушкинскому юбилею
Тоже речь произнесем:
Всех румяней и смуглее
До сих пор на свете всем,
Всех живучей и живее!
Пушкин — в роли мавзолея?
То-то к пушкинским избушкам
Лепитесь, что сами — хлам!
Как из душа! Как из пушки —
Пушкиным — по соловьям
Сл'oва, сокол'aм полета!
— Пушкин — в роли пулемета!
Уши лопнули от вопля:
«Перед Пушкиным во фрунт!»
А куда девали пёкло
Губ, куда девали — бунт
Пушкинский?
Пушкин — в меру пушкиньянца!
Томики поставив в шкафчик —
Посмешаете ж его,
Беженство свое смешавши
С белым бешенством его!
Белокровье мозга, морга
Синь — с оскалом негра, горло
Кажущим…
Поскакал бы, Всадник Медный,
Он со всех копыт — назад.
Трусоват был Ваня бедный,
Ну, а он — не трусоват.
Сей, глядевший во все страны —
В роли собственной Татьяны?
Чт'o вы делаете, карлы,
Этот — голубей олив —
Самый вольный, самый крайний
Лоб — навеки заклеймив
Низостию двуединой
Золота и середины?
«Пушкин — тога, Пушкин — схима,
Пушкин — мера, Пушкин — грань…»
Пушкин, Пушкин, Пушкин — имя
Благородное — как брань
Площадную — попугаи.
— Пушкин? Очень испугали!
25 июня 1931
2. Петр и Пушкин
Не флотом, не п'oтом, не задом
В заплатах, не Шведом у ног,
Не ростом — из всякого ряду,
Не сносом — всего, чему срок,
Не лотом, не б'oтом, не пивом
Немецким сквозь кнастеров дым,
И даже и не Петро-дивом
Своим (Петро-делом своим!).
И б'oльшего было бы мало
(Бог дал, человек не обузь!) —
Когда б не привез Ганнибала-
Арапа на белую Русь.
Сего афричонка в науку
Взяв, всем россиянам носы
Утер и наставил, — от внука —
то негрского — свет на Руси!
Уж он бы вертлявого — в струнку
Не стал бы! — «На волю? Изволь!
Такой же ты камерный юнкер,
Как я — машкерадный король!»
Поняв, что ни пеной, ни пемзой —
Той Африки, — царь-грамотей
Решил бы: «Отныне я — цензор
Твоих африканских страстей».
И дав бы ему по загривку
Курчавому (стричь-не остричь!):
«Иди-ка, сынок, на побывку
В свою африканскую дичь!
Плыви — ни об чем не печалься!
Чай есть в паруса кому дуть!
Соскучишься — так ворочайся,
А нет — хошь и дверь позабудь!
Приказ: ледяные туманы
Покинув — за пядию пядь
Обследовать жаркие страны
И— виршами нам описать».