Стихотворения (1970–1980)

Друнина Юлия Владимировна

1974

ОКОПНАЯ ЗВЕЗДА

И вот она — Родного дома дверь. Придя с войны, В свои неполных двадцать Я верила железно, Что теперь Мне, фронтовичке, нечего бояться. Я превзошла солдатский курс наук — Спать на снегу, Окопчик рыть мгновенно, Ценить всего превыше слово «Друг» И слову «враг», Понятно, знала цену. Изведала санбатов маету… Одно не знала — Никому не надо Теперь Мое уменье на лету, По звуку различать калибр снаряда, Ужом на минном поле проползать, А если

нужно — В рост идти под пули. (В хвосте за хлебом у меня опять — В который раз! — Все карточки стянули…) Меня соседки ели поедом: — Раззява, растеряха, неумеха! — Меня в свой черный список управдом Занес, как неплательщицу, со вздохом. Но главное, Что сеяло испуг Во мне самой И подрывало силы, — Неясность, Кто же враг тебе, Кто друг; На фронте Это невозможно было… И все-таки Сейчас, через года, Я поняла, солдаты, слава богу, — Окопная кристальная звезда В то время Освещала нам дорогу. И все-таки Она нам помогла Там, где житейские Бушуют войны, Не вылететь Из тряского седла И натиск будней Выдержать достойно, Уметь спокойно презирать иуд, Быть выше Злости, зависти, наживы, Любить любовь, Благословлять свой труд И удивляться, Что остались живы.

1974

«Окончился семьдесят третий…»

Окончился семьдесят третий — В какую я даль забрела! На яростной этой планете Еще мне ворочать дела. И сердце пока не устало, И щеки, как прежде, горят. И надо для счастья так мало — Работу да любящий взгляд. И снова уводит дорога Туда, где стихов целина. И надо для счастья так много — Сознанье, что людям нужна.

1974

БОЛЕЗНЬ

Рентген. Антибиотики. Микстуры. Как Травиата, кашляю всю ночь. И сокрушается профессор хмурый, Что он ничем не может мне помочь. Совсем обескуражен столп науки, Мне даже где-то жаль его чуть-чуть. Острей овал лица, прозрачней руки, И куролесит в градуснике ртуть. А если вдруг полночною порою В беспамятство ныряю, как под лед, Опять военной становлюсь сестрою И раненого волоку в санвзвод. Пороховой захлебываюсь пылью, Рывок, бросок — спасительный кювет. Еще одно, последнее усилье, И… жалко мне, что отступает бред.

1974

«И опять ликованье птичье…»

И опять ликованье птичье, Все о жизни твердит вокруг. Тешит зябликов перекличка, Дятлов радостный перестук. Поднимусь, соберу все силы Пусть еще неверны шаги. Подмосковье мое, Россия — Душу вылечить помоги!

1974

«Когда железо плавилось в огне…»

Когда железо Плавилось в огне, Когда стальными Становились люди, Могла ли думать, Что навеки мне Щитом Воспоминанье это будет? И впрямь, Чего бояться мне теперь, Когда пережила Такое лихо? Ну, не поймут. Ну, не откроют дверь, А после скажут, Что стучалась тихо. Пускай посмотрят косо на меня, Пускай недодадут чего-то где-то: Подумаешь!.. Колючая

стерня — Обыкновенная тропа поэта. Страшна лишь боль разлук Да боль утрат — Куда от них И в мирной жизни деться? А от уколов Защищен солдат: Рубцы и шрамы — Прочный щит для сердца.

1974

КАССИР

Он много лет Сидит в одной сберкассе, Возможно — двадцать, Может — двадцать пять. Он хром. И лысина его не красит. Ему рукой до пенсии подать. Сидит всегда В сатиновом халате, Пиджак и брюки Истово храня. Полтинник без раздумий Не истратит, Свою жену боится, как огня. Но в День Победы, Пробудясь до света, Он достает, Торжественен и строг, Из старого потертого планшета С отбитою эмалью орденок. Потом стоит он В театральном сквере Часами, с непокрытой головой — Стоит комбат, И веря и не веря Во встречу с молодостью фронтовой.

1974

МУЖЕСТВО

Памяти Людмилы Файзулиной

Солдаты! В скорбный час России Вы рвали за собой мосты, О снисхожденье не просили, Со смертью перешли на «ты». Вы затихали в лазаретах, Вы застывали на снегу — Но женщину представить эту В шинели тоже я могу. Она с болезнью так боролась, Как в окружении дрались. …Спокойный взгляд, веселый голос — А знала, что уходит жизнь. В редакционной круговерти, В газетной доброй кутерьме Страшней пустые очи смерти, Чем в злой блиндажной полутьме… Работать, не поддаться боли — Ох, как дается каждый шаг!.. Редакция — не поле боя, Машинки пулемет в ушах…

1974

"И суетным, и мелковатым…"

И суетным, и мелковатым Иной дружок вдруг мнится мне, Когда припомню о солдатах На той войне, на той войне. О тех, что так умели просто Богами стать в твоей судьбе Все — От последней корки черствой До жизни — подарив тебе…

1974

ТРИ ПЕСНИ ИЗ КИНОФИЛЬМА «ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ» (Триптих)

ВЕРА

Расходится в сумерках серых Со смены фабричный народ. Веселая девушка Вера С толпою подружек идет. Смеется, хотя и устала, Хоть горек смеющийся взгляд, Пылает цветной полушалок, Упругие щеки горят. Нет имени лучше, чем «Вера», И это я всем повторю. Не Вера ли в сумерках серых Напомнила мне про зарю? Любое несчастье осилю, Пробьюсь сквозь пожары и лед — Мне только бы знать, что в России Веселая Вера живет.

НАДЕЖДА

В окопах, землянках, теплушках Не годы я прожил — века… Ах, если бы знали, как сушит Солдатское сердце тоска! От пули спасения нету, Спасения нет от огня. Я б, может, не выдержал это — Надежда хранила меня. Пусть землю бьет крупною дрожью, Пускай пулеметы стучат — Надежду убить невозможно, А значит, бессмертен солдат!