Стихотворения (1970–1980)

Друнина Юлия Владимировна

1979

ГОЛОС ИГОРЯ

Часть войска князя Игоря была конной — дружинники, а другая пешей — смерды, «черные люди».

«Как волков, обложили нас Половцев рати. Несть числа им, Лишь кони дружину спасут. Ну а пешие смерды?.. Тяжело умирати, Но неужто мы бросим, Предадим черный люд?» Голос Игоря ровен, Нет в нем срыва и дрожи. Молча спешились витязи, Предавать им негоже. Был в неравном бою Схвачен раненый Игорь И порубаны те, Что уйти бы могли… Но зато через ночь Половецкого ига, Через

бездны веков, Из нездешней дали Долетел княжий глас: «Нелегко умирати, Только легче ли жить Во предателях, братья?»

1979

«Стареют не только от прожитых лет…»

Стареют не только От прожитых лет — От горьких ошибок, Безжалостных бед. Как сердце сжимается, Сердце болит От мелких уколов, Глубоких обид! Что сердце! Порою металл устает, И рушится мост — За пролетом пролет… Пусть часто себе я Давала зарок Быть выше волнений, Сильнее тревог. Сто раз я давала Бесстрастья обет, Сто раз отвечало Мне сердце: «О нет! Я так не умею, Я так не хочу, Я честной монетой За все заплачу…» Когда слишком рано Уходят во тьму, Мы в скорби и в гневе твердим: «Почему?» А все очень просто — Металл устает, И рушится мост — За пролетом пролет…

1979

«ГОЛ!»

Весь день давил тяжелый зной, Мигрень раскалывала череп. А после дождь упал стеной, Неся покой и облегченье. Сквозь отступающую боль Я вдруг увидела внезапно, Как день сияет голубой, И трав почувствовала запах. Как в детстве, поднесла к губам Молочным соком полный колос. А рядом, в лагере, труба Несмело пробовала голос. Там мальчик, к небу вскинув горн, Застыл, как будто изваянье… Но кто-то дико гаркнул: — Гол! — И кончилось очарованье. В экстаз футбольный погружен, Глушил транзистором деревню С квадратной челюстью пижон — Еще из тех, кто в Риме древнем Про хлеб и зрелища вопил, А про Овидия не ведал. Он нынче снова полон сил, Он — бездуховности победа. …Так этот летний день прошел, Обычный и неповторимый. И долго доносилось: — Гол! — Из тьмы веков, С ристалищ Рима.

1979

«Словно по воде круги от камня…»

Рукописи не горят…

М. Булгаков

Словно по воде круги от камня, По земле расходятся слова, На бумагу брошенные нами В час любви, печали, торжества. Те слова порой врачуют раны, Те слова бичуют и корят. И еще — как это и ни странно — Рукописи, правда, не горят. Потому-то сквозь огонь угрюмый, Всем святошам и ханжам назло, Яростное слово Аввакума К правнукам из тьмы веков дошло.

1979

"Стихи умирают, как люди…"

Стихи умирают, как люди, — Кто знает, когда череда? Когда тебя Время осудит Навеки уйти в Никуда? Стихи умирают, и точка — Ты был, и тебя уже нет… Но если осталась Хоть строчка, Тогда ты бессмертен, поэт!

1979

«И кем бы ни были на свете…»

И

кем бы ни были на свете, И что бы ни свершили мы, Все кончится строкой в газете И рамкой траурной каймы. Но не лишает нас покоя Сознанье, что недолог путь… О легкомыслие людское, Навек благословенным будь!

1979

СТУДЕНЧЕСТВУ ШЕСТИДЕСЯТЫХ

Где вы, Острые споры, стычки, Незабвенные вечера, Что бурлили в Политехничке Все мне кажется — Лишь вчера?.. Кончив вузы, Солидней ставши И, конечно, Мудрей вдвойне, Неподкупные судьи наши Поразъехались по стране. Занялись настоящим делом, Стал размерен Их жизни пульс. Десятиклассница В платье белом Над стихами Вздыхает пусть! Ах, выходят стихи Из моды! Нынче проза — Желанней гость… Вам, ребята, В другие годы Быть студентами Довелось. Вы совсем ли Забыли стычки, Те бойцовские вечера, Что бурлили в Политехничке Все мне кажется — Лишь вчера?..

1979

ОПУСТЕВШЕЕ СЕЛО

Разбрелся в города народ, В селе ни огонька, ни звука. Лишь бабка сгорбленная ждет Рванувшего в столицу внука. И говорит с собой сама, Скобля подмерзшую картошку: — Однако на носу зима, Поторопился ты бы, Прошка!.. Он не придет, он не придет, С цивилизацией он сжился — Твой, с бычьей шеей, обормот, Весь в лохмах, батниках и джинсах. Ах, понимает все сама, Но, черные скобля картошки, Бормочет: — На носу зима, Поторопился ты бы трошки…

1979

«Жизнь под откос уходит неустанно…»

Жизнь под откос Уходит неуклонно, И смерть Своей рукою ледяной Опять вычеркивает телефоны Товарищей из книжки записной. Мне никуда От этого не деться, И утешенье ль, право, Что она, Что смерть Не может вычеркнуть Из сердца Ушедших дорогие имена?..

1979

«Промчусь по жизни не кометой…»

Промчусь по жизни не кометой, Погасну искрой от костра — Одной из многих, невоспетой, Таких же искорок сестра. Ну что ж, у искр и у комет Один конец, другого нет…

1979

«Я сегодня (зачем и сама не пойму)…»

Я сегодня (Зачем и сама не пойму) Улыбнулась рассеянно Злому врагу. А товарищу Мелочь не в силах простить. Обрывается здесь Всякой логики нить. Да, бесспорно, Есть в логике нашей изъян: Что прощаем врагам, Не прощаем друзьям.

1979

«В неразберихе маршей и атак…»

В неразберихе маршей и атак Была своя закономерность все же: Вот это — друг, А это — смертный враг, И враг в бою Быть должен уничтожен. А в четкости спокойных мирных дней, Ей-богу же, все во сто раз сложней: У подлости бесшумные шаги, Друзьями маскируются враги…

1979

«Не радуюсь я сорванным цветам…»