Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Колокол недвижен в песке под костелом.
Колокольцы говорят щебетом веселым:
"Малыши мы, но поем прихожанам всем,
Ты же – старый великан – вечно глух и нем!"
"О звонкоголосые, – колокол сказал,
Ксендзу будьте благодарны – он меня в песок втоптал!"
[1825]
Почувствовал
Укус блохи, притом с неимоверным зудом,
Вот изловчился он, схватил ее рукой,
Но лапки подняла она к нему с мольбой:
"О праведный мудрец из древнего колена,
Меня ли хочешь ты добычей сделать тлена?
Безгрешною рукой прольешь ли кровь мою?"
Тот крикнул: "Кровь за кровь! Немедленно пролью!
Ты Велиала дщерь! Ты паразитка злая!
Ты пьешь людскую кровь, трудом пренебрегая.
Вот скромный муравей, вот строгая пчела:
У каждого свои полезные дела.
Лишь ты одна, блоха, проводишь дни впустую,
Живешь за счет людей и кровь сосешь людскую!"
Сказал и раздавил; она же в смертный час
Чуть слышно пискнула: "А чем вы лучше нас?"
[1825]
Я с искренней дружбой не встретился, сколько ни ездил.
Последний ее образец обнаружен в Ошмянском уезде.
Там Мешек – кум Лешка и Лешек – кум Мешка,
Из тех, что не "ты" и не "я" – а "одно"!
Настолько дружили, что даже орешка
Они меж собою делили зерно.
И так они дружбу хранили священную эту,
Что – я утверждаю – такого содружества нету,
Хоть ты обыщи до последней травинки планету!
О дружбе своей, не бывалой нигде до сих пор,
Однажды в дубраве они повели разговор.
Вордны летали, кукушка вдали куковала,
Как вдруг по соседству какая-то Тварь зарычала.
И Лешек – на дуб! От опасности дальше как двинет!
И, дятла проворней, он быстро бежит по суку,
А Мешек беспомощный руки простер к нему: "Кум!"
А кум-то уже на вершине.
И Мешек еще не успел побледнеть,
Как рядом уже очутился медведь,
Он тело ощупал, потом обоняньем медвежьим
Почувствовав запах, какой
От страха бывает порой,
Решил, что покойник пред ним и к тому же несвежий,
И в чащу брезгливо ушел, продолжая реветь
На тухлое мясо не падок литовский медведь.
"Ах, Мешек, мой друг! Я так счастлив, что жив ты остался!
С вершины кричит ему кум дорогой:
Но что это он так упорно пыхтел над тобой,
Как будто с тобою о чем-то шептался?"
"Медвежью пословицу мне прошептал он – о том,
Что только в беде настоящих друзей познаем!"
1829
Покамест
Мать слушала, а дядюшка читал.
Но я шепнул: "Вот пожениться нам бы",
Весь дом я, оказалось, взволновал.
Мать говорит о душах, об именьях,
А дядя – о доходах и чинах,
Слугу служанка просит без стесненья
Сказать, каков в амурных я делах.
Мать! Дядюшка! Парнас – мое поместье.
Душой владею я всего одной.
Чины смогу в веках лишь приобресть я.
Доход? Перо – вот весь достаток мой.
Любовь? Нельзя ль, плутовка, без расспросов!
О ней скажу тебе наедине,
Когда ты, моего лакея бросив,
Одна заглянешь вечерком ко мне.
[1825]
Тебя не видя – в муках не терзаюсь,
При встрече – не краснею, не теряюсь;
Но если друг от друга мы далеко
И грустно мне, и очень одиноко,
И не могу я разрешить секрета:
Любовь ли это? Дружество ли это?
Вдали от глаз и от улыбок милых
Я облик твой восстановить не в силах,
И пусть усилья памяти напрасны,
Он все же рядом, зыбкий, но прекрасный.
И не могу решить я до рассвета:
Любовь ли это? Дружество ли это?
Я много пережил, но тем не мене
Не мнил тебе открыться в горькой пени,
Без цели идучи и не держась дороги,
Как отыскал я милые пороги?
И что вело меня? Не нахожу ответа:
Любовь ли эта? Дружество ли это?
Тебе отдам здоровье, если надо,
За твой покой стерплю мученья ада;
И не пустым я движим суесловьем,
Себя сочтя покоем и здоровьем.
Но что причина дерзкого обета:
Любовь ли это? Дружество ли это?
Коснусь ли я руки твоей украдкой,
Забудусь ли в мечтательности сладкой,
Едва решу, что так навеки будет
А сердце вновь сомнения разбудит
И у рассудка требуетсовета:
Любовь ли это? Дружество ли это?
Не диктовал мне этих шестистрочий
Друг стихотворца – вещий дух пророчий;
В толк не возьму: откуда на листочке
Возникли рифмы, появились строчки?
Что вдохновляло твоего поэта?
Любовь ли это? Дружество ли это?
[1825]
Элегия
О, если б ты жила хоть день с душой моею…
День целый! Нет, тебе дать мук таких не смею.