Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Бахчисарай. – В долине, окруженной со всех сторон горами лежит город Бахчисарай, некогда столица Гиреев, ханов крымских.
Как Валтасаров перст, он чертит надпись: "Тлей!" – "В то час изыдоша персты руки человечи и писаху противу лампады на покоплении стены дому царства, и царь (Валтасар) видяше персты руки пишущие". Пророчество Даниила, V, 5, 25, 26, 27, 28.
Молитва кончена, и опустел джамид,//Вдали растаяла мелодия призыва… – Меджид, или джамид, – обыкновенная
Как будто дьяволы сошлись на суд Эвлиса… – Эвлис, или Иблис, или Гаразель – это Люцифер у магометан…с быстротой фариса… – Фарис рыцарь у арабов-бедуинов.
Недалеко от дворца ханов возвышается могила, устроенная в восточном вкусе, с круглым куполом. Есть в Крыму народное предание, что памятник этот был поставлен Керим-Гиреем невольнице, которую он страстно любил. Говорят, что эта невольницы была полька, из рода Потоцких. Автор прекрасно и с эрудицией написанной книги "Путешествие по Тавриде", Муравьев -Апостол, полагает, что предание неосновательно и что могила хранит останки какой-то грузинки. Не знаем, на чем он основывает свое мнение, ибо утверждение его, что татарам в половине XVIII столетия нелегко было бы захватить невольницу из рода Потоцких, неубедительно. Известны последние волнения казаков на Украине, когда немалое число народа было уведено и продано соседним татарам. В Польше много шляхетских семейств, носящих фамилию Потоцких, и невольница могла и не принадлежать к знаменитому роду владетелей Умани, которая была менее доступна для татар и казаков. На основе народного предания о бахчисарайской могиле русский поэт Александр Пушкин с присущим ему талантом написал поэму "Бахчисарайский фонтан".
В роскошном саду, среди стройных тополей и шелковичных деревьев, находятся беломраморные гробницы ханов и султанов, их жен и родственников; в двух расположенных поблизости зданиях свалены в беспорядке гробы; они были некогда богато обиты, ныне торчат голые доски и видны лоскутья материи.
Над плитами – чалма, как знамя войска теней… – Мусульмане ставят над могилами мужчин и женщин каменные чалмы различной формы для тех и других.
И начертал гяур для новых поколений… – Гяур, точнее киафир, значит "неверный". Так мусульмане называют христиан.
Прекрасная долина, через которую обычно въезжают на Южный берег Крыма.
Алушта – одно из восхитительнейших мест Крыма; туда северные ветры никогда не доходят, и путешественник часто в ноябре должен искать прохлады под тенью огромных грецких орехов, еще зеленых.
Спешит свершить намаз свой нива золотая… – Намаз – мусульманская молитва, которую совершают сидя и кладя поклоны.
Как с ханских четок, дождь камней и жемчугов… – Мусульмане употребляют во время молитвы четки, которые у знатных людей бывают из драгоценных
…могучий хан… (падишах) – титул турецкого султана.
Как грозный Гавриил у врат святого рая. – Оставляю имя Гавриила как общеизвестное, но собственно стражем неба, по восточной мифологии, является Рамег (созвездие Арктура), одна из двух больших звезд, называемых Ассемекеин.
…от смуглых дев Салгира – Салгир – река в Крыму, берущая начало у подножья Чатырдага.
Чуфут-Кале – городок на высокой скале; дома, стоящие на краю, подобны гнездам ласточек; тропинка, ведущая на гору, весьма трудна и висит над бездною. В самом городе стены домов почти сливаются с краем скалы; взор, брошенный из окон, теряется в неизмеримой глубине.
…Здесь конь разумней седока. – Крымский конь при трудных и опасных переправах, кажется, проявляет особый инстинкт осторожности и уверенности. Прежде нежели сделать шаг, он, держа ногу в воздухе, ищет камня и испытывает, можно ли ступить безопасно и утвердиться.
То море. Присмотрись: на грудь его скала/Иль птица, сбитая перунами, легла… – Известная из "Тысячи и одной ночи", прославленная в персидской мифологии и многократно восточными поэтами описанная птица Симург. "Она велика, – говорит Фирдоуси в "Шах-намэ", – как гора; сильна – как крепость; слона уносит в своих когтях…" И далее: "Увидев рыцарей, Симург сорвался как туча, бросая тень на войска всадников". Смотри Г а м м е р a. Geschichte der Redekunste Persiens. Wien, 1818, x. 65.
He риф, но туча там. – Если с вершины гор, вознесенных под облака, взглянуть на тучи, плавающие над морем, кажется, что они лежат на воде в виде больших белых островов. Я наблю дал это любопытное явление с Чатырдага.
Над заливом того же названия стоят руины замка, построенного некогда греками, выходцами из Милета. Позднее генуэзцы возвели на этом месте крепость Цембало.
Веселые вчера простились мы с тобой:
Своей назвал тебя. И, словно окрыленный,
Я ныне шел к тебе, счастливый и влюбленный.
Услышать милый смех, увидеть взор живой.
Но отведенный взгляд, но вздох невольный твой
Укором отдались в моей груди стесненной,
И я не оскорбил невинности смущенной,
Я был почтителен к стыдливости немой.
Стыдливость и печаль для милой – украшенье,
Но если совести жестокое смятенье
Под ними кроется, твою терзая грудь,
На что твоя печаль, твой стыд мне, дорогая,
Не огорчай меня, краснея и вздыхая,
Несовершенною, зато счастливой будь!
[1825 – 1826]
Где, синих глаз твоих озарены огнем,
Небесные цветы взошли в былые лета,
Потом цветы я рвал для твоего букета,
Но горькая полынь уже таилась в нем.
Когда бурьян и терн покрыли все кругом,
Ужель средь них цветок увянет до расцвета?
Прими теперь букет, хоть скудный, от поэта
На память о земле, сродйившей нас в былом.