Стихотворения и поэмы
Шрифт:
По соседству со Старым Акшено жил со своим семейством причастный к восстанию декабристов Алексей Алексеевич Тучков, которого Огарев знал с юных лет. Тучков продолжал поддерживать связи с декабристами, находившимися в Сибири и на Кавказе. На дочери Тучкова Елене женился друг Огарева Сатин. Волею судьбы Огарев полюбил другую дочь Тучкова - Наталью, которая ответила ему взаимностью. В 1847 году семья Тучковых отправилась в путешествие по Европе, где Наталья Тучкова познакомилась с Герценом, который уже находился на положении политического эмигранта. Тучкова со всем пылом юности увлеклась освободительными идеями. В Италии она участвовала в огромной народной демонстрации и даже несла знамя впереди толпы, а в Париже, во время событий 1848 года,
Герцен, начавший в эмиграции революционную пропаганду, звал Огарева к себе. Но политическая обстановка в России ослож
лилась, и Огарев не сумел во второй раз добиться заграничного паспорта. Тайное бегство вместе с Тучковой через Одессу в Кон-стантиноцоль не удалось. После ареста петрашевцев стало еще труднее. В 1850 году в Третье отделение поступил донос на Огарева, Сатина и Тучкова: они будто бы создали "коммунистическую секту". Все трое были арестованы. Обвинение, однако, не подтвердилось. Еще несколько лет Огарев вынужден был провести в провинции,- затеял писчебумажную фабрику, вложил в нее значительную долю оставшихся средств, сам трудился на ней, но все пошло прахом - фабрику уничтожил пожар. "Пожар на фабрике развязал нам руки, беспечные, равнодушные к деньгам, мы почти радовались освобождению от дел", вспоминала Тучкова-Огарева. Как бы в ответ на житейские трудности и невзгоды Огарев провозглашает:
Тот жалок, кто под молотом судьбы
Поник - испуганный - без боя:
Достойный муж выходит из борьбы
В сияньи гордого покоя.
В конце сороковых и в пятидесятых годах Огарев создал несколько значительных поэм, в частности "Господин", "Деревня" и "Зимний путь", близких к жанру бытописательных стихотворных повестей, характерных для того времени ("Параша" Тургенева, "Машенька" Майкова, "Кадриль" Павловой, "Дневник девушки" Ростопчиной и другие). Жанр этот развился на основе романтической поэмы пушкинского времени, но настолько приблизился к реальной жизни, что от него оставался уже один шаг до романов и повестей Тургенева, Гончарова и других представителей натуральной школы. Огарев в своих поэмах был непосредственным предшественником Некрасова. Однако в этих поэмах Огарева есть особенность, которая выводит их в какой-то мере из общего ряда, в них не только реальная жизнь, но и тот сплав единоразличных начал, который характерен для его лирики.
"Деревня" - поэма автобиографическая, повествующая о молодом помещике, увлеченном идеями социализма, который делает попытку изменить к лучшему жизнь своих крестьян; однако мужики относятся к нему с недоверием, и все дело рушится. Здесь Огарев впервые вводит в русскую литературу образ дворянина-социалиста.
Герой поэмы "Господин", Андрей Потапыч, тоже пытался стать реформатором, сначала проявил себя как либерал и друг народа, но потом сделался обычным крепостником. Огарев логично и убедительно рисует картину постепенного нравственного опустошения образованного, но лишенного воли и четкой идеи человека. Андреев Потапычей среди российских помещиков было немало, поэтому даже искренним либералам трудно было найти взаимопонимание с мужиками, - отсюда неудача самого Огарева с его реформами и провал затей героя поэмы "Деревня".
Особое место среди произведений этого жанра занимает поэма "Зимний путь". В ней нет сюжета, она состоит из ряда путевых картин, которые объединены общим взглядом, - не вымышленного героя, а самого автора, - это он едет в санях по русским проселкам, видит деревни и опустевшие поместья, вспоминает пожар в бедной Деревушке, помещика-декабриста и его дочь, погибшего в глуши молодого интеллигента.
В 1856 году Огарев выпустил первую книгу стихотворений, куда вошли и три поэмы - "Неаполь", "Африка" и "Зимний путь". Книга сразу получила широкое читательское признание. "С любовью будет произноситься имя г. Огарева, - откликнулся Чернышевский на страницах "Современника", - и позабыто оно будет разве тогда, когда забудется наш язык". Отмечая историческое своеобразие поэзии Огарева, он видел в ней отражение общественной борьбы. Добролюбов отметил в одной из своих статей, что имя Огарева составляет "одну категорию с передовыми двигателями новейшей русской словесности - Гоголем и Тургеневым".
В том же 1856 году Огарев получает, наконец, заграничный паспорт. В суматохе смены правления - только что умер Николай I - его отъезд не вызвал подозрений. Вместо Северной Италии, куда он отпросился для лечения, Огарев направился в Лондон. Он решился сжечь за собой все мосты и отдаться открытой революционной борьбе.
Измученный рабством и духом унылый
Покинул я край мой родимый и милый,
Чтоб было мне можно, насколько есть силы,
С чужбины до самого края родного
Взывать громогласно заветное слово:
Свобода! Свобода!
Огарев приехал в Лондон сильный духом, но немощный телом, - волнения, связанные с переездом, вызвали у него несколько приступов болезни в первые же дни. Герцен с тревогой записывает в дневнике: "Он очень болен". Однако Огарев переборол недуг и включился в работу. Он стал участвовать в издании альманаха "Полярная звезда", на обложке которого неизменно печатались силуэты пяти казненных декабристов. Огарев предложил Герцену не ограничиваться изданием альманаха и очередных частей "Былого и дум", а издавать газету на русском языке - "Колокол". И "Колокол" зазвучал. Огарев начал трудиться, по выражению Герцена, "как вол": вместе с Герценом он редактирует "Полярную звезду" и "Колокол", пишет статьи, прокламации, листовки, собирает и издает в Лондоне со своими предисловиями "Думы" Рылеева и антологию запрещенных в России сочинений - "Русская потаенная литература XIX столетия" Наконец-то жизнь Огарева пошла так, как он хотел: он получил свободу действий. В его стихах зазвучали ноты открытого протеста. Он пишет разоблачающие крепостническую систему статьи. Много способствует организации в России тайного политического общества "Земля и воля", за что и был наречен "отцом" русского народничества.
Однако в Лондоне Огарева настигло еще одно испытание: его жена, Наталья Алексеевна, решила соединить свою судьбу с Герценом, овдовевшим еще в 1852 году. Союз их, несмотря на рождение дочери, не оказался прочным, - в семье Герцена начались нелады, так как дети его от первого брака отнеслись к Тучковой-Огаревой враждебно, виной чему был ее тяжелый характер. Огарев перенес разрыв с женой тяжело. Между ними троими завязался узел странных, трагических отношений. Но дружба между Огаревым и Герценом не охладела. "Что любовь моя к тебе так же действительна теперь, как на Воробьевых горах, в этом я не сомневаюсь", - писал Огарев Герцену.
Вскоре судьба свела Огарева с простой английской девушкой Мери Сетерленд, и она стала его верной спутницей до конца жизни. В одном из стихотворений мы встречаем такое его обращение к ней:
Как благодарен я тебе За мягкость ласки бесконечной. За то, что с тихой простотой Почтила ты слезой сердечной. Твоей сочувственной слезой, Мое страданье о народе, Мою любовь к моей стране И к человеческой свободе.
В 1858 году в Лондоне был издан второй сборник Огарева, в который, помимо стихотворений, вошли также поэмы "Юмор", "Господин", "Сны", "Ночь", "Тюрьма" и другие.