Стихотворения и поэмы
Шрифт:
земли,
И всему, что в мириадах планет, и мириадам мириад, которые
обитают на них,
И настоящему, и самой малой соломинке.
44
Встанем - пора мне открыться!
Все, что изведано, я отвергаю,
Риньтесь, мужчины и женщины, вместе со мною в Неведомое.
Часы отмечают минуты, но где же часы для вечности?
Триллионы весен и зим мы уже давно истощили,
Но в запасе у нас есть еще триллионы и еще и еще триллионы.
Те,
И те, кто родятся потом, принесут нам новые богатства.
Все вещи равны между собой: ни одна не больше и не меньше!
То, что заняло свое место и время, таково же, как и все
остальное.
Люди были жестоки к тебе или завистливы, мой брат, моя
сестра?
Я очень жалею тебя, но я не встречал среди людей ни врагов,
ни завистников,
Все вокруг были добры ко мне, мне не на что жаловаться.
(В самом деле, на что же мне жаловаться?)
Я вершина всего, что уже свершено, я начало будущих времен.
Я дошел до верхних ступеней,
На каждой ступени века, и между ступенями тоже века,
Пройдя все, не пропустив ни одной, я карабкаюсь выше и
выше.
Выше и выше иду, и призраки остаются у меня за спиной,
Внизу, в глубине, я вижу изначальное огромное Ничто, я знаю,
что был и там,
Невидимый, я долго там таился и спал в летаргической мгле,
И ждал, чтобы наступил мой черед, и не сгинул от углеродного
смрада.
Долго пребывал я под спудом - долго-предолго.
Долго трудилась вселенная, чтобы создать меня.
Ласковы и преданны были те руки, которые направляли меня.
Вихри миров, кружась, носили мою колыбель, они гребли
и гребли, как лихие гребцы.
Сами звезды уступали мне место, вращаясь в своих кругах,
Они посылали свои лучи для присмотра за тем, что должно
было делаться со мною.
Покуда я не вышел из матери, поколения направляли мой
путь.
Мой зародыш в веках не ленился,
Ничто не могло задержать его.
Для него сгустились в планету мировые туманности,
Длинные пласты наслоялись, чтобы стать для него опорой,
Гиганты-растенья давали ему себя в пищу,
И чудища-ящеры лелеяли его в своей пасти и бережно несли
его дальше.
Все мировые силы трудились надо мною от века, чтобы создать
и радовать меня,
И вот я стою на этом месте, и со мною моя крепкая душа.
45
О мгновенная юность! о гибкость, которую вечно толкают
вперед!
О уравновешенная, пышно цветущая зрелость!
Мои возлюбленные душат меня,
Теснятся к моим
Волокут меня по улицам и людным местам, голые приходят
ко мне ночью,
Днем они кричат мне: "Эгой", со скалы над рекою, качаясь
и щебеча наверху,
Они кличут меня по имени из цветников, виноградников,
из чащи густых кустов,
Они слетаются ко мне каждый миг,
Целуют мое тело поцелуями, нежащими, словно бальзам,
И горсти своих сердец бесшумно дают мне в подарок.
О величавый восход старости! Здравствуй, несказанная
прелесть дней моего умирания!
Все сущее утверждает не только себя, но и то, что растет
из него,
И у темного беззвучия смерти есть тоже свои ростки.
Ночью я открываю мой люк и смотрю, как далеко разбрызганы
в небе миры,
И все, что я вижу, умноженное на сколько хотите, есть только
граница новых и новых вселенных.
Дальше и дальше уходят они, расширяясь, всегда расширяясь,
За грани, за грани, вечно за грани миров.
У моего солнца есть солнце, и мое солнце покорно колесит
вкруг него,
А то со своими соратниками примыкает к высшему кругу,
А за ними еще более великие, перед которыми величайшие
становятся точками.
Нет ни на миг остановки, и не может быть остановки,
Если бы я, и вы, и все миры, сколько есть, и все, что на них
и под ними, снова в эту минуту свелись к бледной текучей
туманности, это была бы безделица при нашем долгом
пути,
Мы вернулись бы снова сюда, где мы стоим сейчас,
И отсюда пошли бы дальше, все дальше и дальше.
Несколько квадрильонов веков, несколько октильонов
кубических миль не задержат этой минуты, не заставят ее
торопиться;
Они - только часть, и все - только часть.
Как далеко ни смотри, за твоею далью есть дали.
Считай, сколько хочешь, неисчислимы года.
Мое рандеву назначено, сомнения нет,
Бог непременно придет и подождет меня, мы с ним такие
друзья,
Великий товарищ, верный возлюбленный, о ком я томлюсь
и мечтаю, он будет там непременно.
46
Я знаю, что лучшее место - мое, и лучшее время - мое, еще
никто не измерил меня и никогда не измерит.
Я всегда налегке, в дороге (придите все и послушайте!),
Мои приметы - дождевой плащ, и добрая обувь, и палка,
срезанная в лесу,
Друзья не придут ко мне и не рассядутся в креслах,
Кресел нет у меня, нет ни философии, ни церкви,