Стихотворения и поэмы

Светлов Михаил Аркадьевич

3

Была эта комната невысока, Пахла поленьями сыроватыми, И тусклая лампочка у потолка Светила ничтожными киловаттами. За окнами шла деревенская ночь, Как при Мономахе и как при Романовых; Казалось: Иванушке в горе помочь Приходят былины в сапожках сафьяновых. Казалось, что всё продолжалось, как встарь, Что юность беспечна со старостью рядом… Но эту иллюзию секретарь Развеял международным докладом. Английской грамматики знал он закон: Там все ударенья на первом слоге, Но вместо «Лондон» произносил он «Лондон», И это звучало торжественно-строго. Он раны Европы перечислял — Курносый мальчишка Калининской области,— Он ясно увидел и показал Идущих пожаров кровавые отблески. Не знал он тогда, что раздавит война Родную деревню шагами звериными, Немецкими спичками подожжена — И эта вот комната станет руинами! В необходимость

свою на земле Он фанатически верил, не ведая, Что шестеро суток в немецкой петле Качаться ему перед самой победою… И эта решимость на плотных губах Такой жизнерадостностью дышала! И кровь, что прольет он в грядущих боях, Румянцем на щеки его проступала… И Лиза среди комсомольцев других Сидела и не шевельнулась ни разу, И, словно незабываемый стих, Звучала в ушах ее каждая фраза. Как будто и Лиза и люди окрест На несколько вдруг приподнялись ступенек… Так слушает мальчик военный оркестр, Так Пушкина слушал его современник… О первый мой ранний приход в Комсомол, Военный порядок неприбранных комнат!.. Куда бы мой возраст меня ни довел — Я буду, я буду, я буду вас помнить! Я буду вас видеть издалека, Вы будете песней звенеть молодою, И тусклая лампочка у потолка — Светиться неугасимой звездою…

4

Счастья называть между другими Чье-то уменьшительное имя, Счастья жить, скрывая от подруг Сердца переполненного стук, Счастья, нам знакомого, не знавшей, Чайкина ушла из жизни нашей. Это счастье быть большим могло бы, Если б вашей встрече быть… Может, он салютовал у гроба — Тот, кого могла б ты полюбить? Может, он, ушедший воевать, Спит сейчас в землянке на рассвете? Может, некому ему писать, Потому что он тебя не встретил? И не только за поселок каждый, За свое сожженное село,— Месть и месть за двух прекрасных граждан, До которых счастье не дошло!

5

Ветром и пылью клубилась дорога, И поле пылало во всю ширину… Животные шли молчаливо и строго, Как будто они осуждали войну: «Мы с гомельских пастбищ, травой знаменитых, Ушли перед самым осенним покосом, Мы, может, сегодня на наших копытах Последнюю мирную землю уносим!.. Не уходить бы! Остаться б! Припасть бы еще Губами к родному, к зеленому пастбищу!..» Обид не прощать и пощады не ждать — Смертельного боя простая наука… И Лиза взглянула на старую мать, — И мать поняла, что настала разлука. Молчание матери русской! Оно В прощанье с детьми зародилось, наверное, При Наполеоне, давным-давно, В глухой деревушке Смоленской губернии. Ярость глухая народного мщения! Ты воскресаешь, в лесах оживая, Опыт внезапного нападения Сквозь три поколения передавая. Ты в эти знакомые лица вглядись: По тропам лесным партизанским отрядом Людей поведет не Давыдов Денис, А Батя, а Дед, а живущие рядом, И, повторяя свой путь боевой, Снова увидишь ты образ любимой, — Лиза идет вдоль опушки лесной Символом нации непобедимой. Издали бой долетает раскатами, Глуше товарищей голоса. Сумрак густеет, и прячут леса То, что должно быть до времени спрятано…

6

Сквозь ветви луна освещала Лесной заколдованный мир… — Пора уже! — Лиза сказала. — Иди! — говорит командир. Глухой партизанскою ночью Обманчива тень деревень, По краю дорожных обочин Мелькает разведчицы тень. Дороги ей бросили вызов, Овраги ее стерегут… Как звать эту девушку — Лиза? А может быть, Зоей зовут? Одной проходили стезею, Одни охраняли края И Космодемьянская Зоя, И Чайкина Лиза моя! Ты с нею была незнакома, Ни разу не виделась с ней… Так будь хоть в поэме как дома С чудесной подругой своей! Сестра повстречалась с сестрою, Родные друг друга нашли, И в список народных героев Вы рядом, обнявшись, вошли!

7

Про дела Ермака, про Иртыш Партизаны вполголоса пели, Прикрывая ладонями рты, Чтоб слова далеко не летели. Лес да лес наступает кругом — Часовой партизанских землянок… Спой нам, Лиза, теперь о другом, Спой нам песню о нас — безымянных… Таял песни летучий дымок Под осенними небесами, Вторил ей молодой тенорок, Пожилые гудели басами… Шли отряды по этим лесам, Здесь народная месть бушевала,— Здесь музей Революции нам Открывает свои филиалы. Я всегда это место найду, Здесь войны партизанской припевы В восемнадцатом жили году, А под этой сосной — в сорок первом!

8

Кончалась ночь, рождался новый день, Холодный полдень проносился мимо, — Она прошла пятнадцать деревень Походкою

своей неутомимой. Как родственнице, каждый рад ей был И понимал, что, сколь отпор ни труден, На что он годен — их немецкий тыл, Когда в тылу немецком наши люди!

9

Нет! Я предателей не назову, Светлых стихов о тебе не марая… Если, как ты, я на свете живу, — Буду я счастлив, как ты, умирая! Вот мне секунды останется жить! Вот я прошел через ужасы пыток, Чтобы, как Чайка, жадно испить Мужества благородный напиток!.. Люди идут молчаливой толпой, Слез набегающих не вытирая, — Это деревня пошла за тобой, В путь твой последний тебя провожая. Десять шагов отсчитал лейтенант, И неподвижно солдаты стояли… Милая! Мужество — это талант! Сколько талантов они расстреляли!

10

Шла ты в школу, девочка… Тогда-то Мы и познакомились с тобой. Но уже встает другая дата Всей своею правдой роковой. Ты была веселою намедни, Ты была певуньей среди нас… Девочка! Шаги свои замедли — Приближается последний час. Как мне быть с мечтаньями твоими, Устремленными далеко ввысь? Заклинаю — юности во имя, Девочка, остановись! Но не девочка, а партизанка Продолжает свой последний путь. Страшный круг штыков немецких замкнут, И его никак не разомкнуть! Но на милом, на родном лице Не прочесть ни скорби, ни печали… Не хочу присутствовать в конце! Дай еще раз мне побыть в начале! Зажмурив глаза против ветра, Проходишь ты через поля, Шагами все три километра На мелкие части деля. Тебя провожают березы И ясень встречает в пути… Но сквозь подступающие слезы Мне туда дороги не найти! Вот и я иду с твоим отрядом Расстрелять предателей твоих, Вот и я со всей деревней рядом, За кольцом немецких часовых. Вот уже прицелились солдаты… Хладнокровный залп… один… другой… И — поэтом, партизаном, братом — Я прощаюсь, Чайкина, с тобой! Может, образ твой издалека Слабым светом песня освещала, Но дышала каждая строка Воздухом, которым ты дышала! 1942

154. ЖИВЫЕ ЛЕГЕНДЫ

Рассказы воинов бывалых! Я с упоеньем слушал вас В короткий отдых на привалах, В спокойствия недолгий час. И всё, что в песнях наших пелось, Встает легендою живой, Когда находчивость, и смелость, И выдержка выходят в бой… Сидят товарищи меж нами И вновь ведут, не торопясь, Обыкновенными словами Свой героический рассказ. И слушаешь рассказ короткий Горячих дней и славных дел, Когда от нашей русской сметки Надолго немец обалдел. Когда, послушные приказу, В бою не дрогнули сердца… Бывалых воинов рассказы, Вас можно слушать без конца! Сигнал к атаке. Кончен отдых… Подразделения идут… Бойцы, бывавшие в походах Свой опыт нам передают! 1942

155. НОВЫЙ ГОД

Атаками, морозами, пургой, Прошедшее, ты оживаешь снова! И год один сменяет год другой, Как часовой сменяет часового. Прямым путем, дорогою сквозной, Еще от артиллерии гудящей, Проходит снова память, как связной Между прошедшим днем и настоящим. Тогда, сугробы кровью обагрив, Знамена поднимало наступленье, Тогда сердца слились в один порыв, — И мы назвали их: соединенье. Соединение! Когда и я, и ты, И тысячи товарищей на марше! Пусть мы сегодня на год стали старше — Я узнаю знакомые черты! Мы шли с тобой при солнце и при звездах, Вдыхали вместе подмосковный воздух, И я считал тебя за земляка — Пусть разных мест, но одного полка! Земляк и друг мой! Позабыть смогу ль Над Яхромой несущуюся вьюгу, Когда взглянули мы в лицо друг другу В мерцании трассирующих пуль! И он придет — победы нашей час! Приблизь его, добудь его в сраженье, Чтоб с днем победы поздравляли нас, Как ныне поздравляют с днем рожденья! 1942

156. «Каленые сибирские морозы…»

Каленые сибирские морозы, Балтийская густая синева, Полтавский тополь, русская береза, Калмыкии высокая трава, Донбасса уголь, хлопок белоснежный Туркмении, Кузбасса черный дым,— Любовью сына, крепкой и надежной, Мы любим вас! Мы вас не отдадим! Безмолвна тишь глухой военной ночи. Товарищи построились в ряды — За ними Север льдинами грохочет И шелестят грузинские сады. Свирепствует свинцовая погода, Над армией знамена шелестят. За армией — советские народы, Как родственники близкие, стоят. Мы для себя трудились — не для немца! И мы встаем на рубежах войны, Чтобы ударить в сердце чужеземца Развернутою яростью страны! 1942