Стихотворения и поэмы

Мартынов Леонид Николаевич

И выхожу я горделиво

На отмель серого песка.

И не плывет за мною сзади

Никто, хоть многих я увлек.

Отстали! Возвратились! Глядя

На тень свою, смеюсь:

"Высок!"

Но, тело, на ветру ты стынешь,

И тяжелеет голова…

Так неужели это финиш?

Нет, Вечность,

ты не такова!

1923, (1979)

Считайте: это — я!^{632}

Я виноват,

Что душ не потрясал!

И сколько бы стихов ни написал,

Я виноват, что не солоноват

Весь мир от слез, разбрызганных в былом

Чувствительностью!

Да, я виноват,

Что стих мой не настолько суховат,

Чтоб затрещать, как истый бурелом,

Под всем котлом бурнокипящих слез,

И из колодца этих слез бадья

Мной поднята, но их не выпил я.

Их пить? Совсем не так борюсь со злом!

И не моя в юдоли слез ладья

Идет ко дну. Нет, выплывет авось,

Чтоб с ней побольше гибнущих спаслось.

Ах, сколько туч над нами пронеслось,

Рассеялось!

Но если говорят,

Что где-то кто-то в чем-то виноват,

Пожалуйста, считайте: это — я!

1974, (1979)

Гонец^{633}

Вот скачет гонец!

Заныло в груди.

"Так, значит, конец?"

— "Да нет, погоди…"

— "А что прискакал?"

— "Другого ищу!"

Кого б ни искал,

А я трепещу,

Кричу ему вслед,

Что их не найдешь,

Что дома их нет…

О, мелкая ложь!

(1979)

Небесные письмена^{634}

Ветер — звать его Мефодий —

Мне окно приотворил:

"Я пришел к сухой погоде,

А за мной идет Кирилл

^[479]

!"

Сняли рясы, хохотали,

Ибо выпили вина.

По-славянски начертали

В синем небе письмена.

Письмена на небесах —

Здесь,

Над третьим

Этим

Римом,—

О великих чудесах!

Посмотри

И разбери,

Если ты

Горазд

Читать:

В этом

Мире

Рима

Три,

А четвертому

Не встать!

(1979)

Таится смысл во всем^{635}

На наших улицах

Не день ли ото дня

Ужасней и ужасней суетня,

Как будто бы машины без людей

Туда-сюда, как люди без идей,

Лишь тычутся бессмысленно с утра

До ночи нынче, завтра и вчера!

Но это вздор! Таится смысл во всем:

В машинном газе, в девушке со псом

И в мальчике, идущем колесом…

В толченье атомов как будто смысла нет,

Но соразмерен стройный бег планет,

И кто дерзнет, тот станет невесом!

(1979)

В старом отеле^{636}

В старом римском отеле

Старый коричневый пол,

Пахнущий воском пчел,

Старенькие постели,

Старенький римский шкап,

И внутри у него, не пустого,

Много старше всех римских пап,

Старый-старый седой римский раб

Всё-то ждет

Рождества Христова!

(1979)

Чернильница Лютера^{637}

Вновь

Адский гром

Забормотал о чем-то,

И просятся проклятья на уста.