Стихотворения и поэмы

Прокофьев Александр Андреевич

380. ЖИЗНЬ

Гремела вкруг тебя война, Была страда солдатская, Ой, сторона ты, сторона, Сторонка ленинградская! Лесов, лугов в помине нет, Земля снарядом вспахана, Но всё ж струился тихий свет Из глаз твоих заплаканных. И мы покончили с войной — Реке опять звенеть волной. Звени, звени, звени, река, Мани подружку иль дружка. Течет речонка по полю, Идет девчонка к тополю, Где нет конца свиданию, Цветению, Страданию… 1956

381. «Сурово Балтийское море…»

Сурово

Балтийское море, Стою на родном берегу. Волна за волной на просторе Трясут башлыками в снегу. Вон вздыбились плотной стеною, Вон рушат мгновенно ее, А с этою грозной волною Уносится сердце мое Туда, где прибрежные сосны Шутя обнимает закат, Туда, где стоит звездоносный Героев герой Ленинград! 1956

382. БРАТЬЯ

Ветры встречные, попутные То стихают, то шумят. Мелководье. Волны мутные. Виден с берега Кронштадт. Он по молоду, по холоду Вышел что-то приказать. Он ведь брат такого города, Что и в сказке не сказать! Старший — сердце ленинградское Всем друзьям отдать готов, А под каскою солдатскою Скроет двадцать городов, Под пехотою зеленою, Что отчизною дана… Ой, балтийская, соленая, Рядом бьющая волна! 1956

383. ВОЛНЫ («Они никак не постарели…»)

Сюда по новым им волнам…

А. С. Пушкин

Они никак не постарели. Задора буйного полна, Шумит свинцовая, в апреле Помолодевшая волна. Другие мчатся с нею рядом, И так большой судьбой дано, Что к морю сердце Ленинграда На все века устремлено, К раздолью вольному такому, К балтийской яростной волне, К тому могуществу морскому, Что неподвластно тишине, Что в старом споре с тишиною Растет, добившись одного: Греметь суровою волною В честь Ленинграда моего! 1956

384. «Кажется, что всё вблизи просмотрено…»

Кажется, что всё вблизи просмотрено, Но глядит на запад Ленинград, В сторону фортов родного Котлина, — Как там поживает младший брат? Младший брат, неся давно сверхсрочную, Не в обиде на свою судьбу. Он сейчас ведет предельно точную И предельно грозную стрельбу. Знает он: кто сунется — поплатится. И не вызов это, а ответ… За мишени гулко эхо катится, А мишеней и в помине нет! 1956

385. «Тяжелые, словно литые…»

Тяжелые, словно литые, Метнув за раскатом раскат, Балтийские волны седые Летят далеко за Кронштадт И русские наши твердыни, За грозный кронштадтский гранит, Который и раньше и ныне Матросскую доблесть хранит. Она поднялась на просторе, На яром таком рубеже… Бушует Балтийское море, И ветер ему по душе, Что ходит хозяином полным, В пучину тряхнув серебро. Летите, балтийские волны, Кронштадт говорит вам: «Добро!» 1956

386. «Как расцвели на Марсовом цветы…»

Как расцвели на Марсовом цветы, Как засверкало всё, затрепетало. Такой непобедимой красоты Не знало это поле, не видало. До плит гранитных катится прибой. Там братья спят, что волю отстояли. Положено великою борьбой, Чтобы

цветы гранит здесь обрамляли. Цветы у нашей родины в чести. Положено священным нашим правом: Не умирать им, а цвести, цвести, Как розам, у подножья нашей славы! 1956

387. Я ИДУ ПО ДОРОГЕ

Я иду по дороге от моря до моря, Я иду по дороге, купаясь в просторе, В том, что снится ночами, что вижу воочью: В тополиных, сосновых, березовых рощах, В тех, что гаем зовут на моей Украине И которые встали при широкой долине. «При широкой долине» — многих песен начало, Что раздольно, по-русски звучит и звучало. «При широкой долине», — я пою на дороге, Замирает душа от чудесной тревоги, От просторов, которым нет края, нет края, От такого, чему и названья не знаю! Я иду по дороге, захваченный синью, Я иду по дороге и вижу Россию! 1956

388. «Скажу, что я высказать вправе…»

Скажу, что я высказать вправе О матери милой своей: Я знаю Россию по славе Геройских ее сыновей, Что в битвах, которым нет равных, Прошли до великих морей… Я знаю Россию по правде Геройских ее дочерей. Я знаю Россию по песням, По тем, что народ сберегал, Из слов-самоцветов, кудесник, Что день, то и строчка, — слагал. Я знаю Россию по сказкам, Где рядом леса и луга И где на тропиночке вязкой Яга — Костяная нога. Я знаю Россию по сказам, Которые с детства слыхал, В которых ни разу, ни разу Великий народ не солгал. Я знаю Россию по воле, Мне нет этой воли милей, Как нет мне ни света, ни доли Нигде без России моей! 1956

389. «В ярком солнечном блеске…»

В ярком солнечном блеске Иль в тумане глухом Залегли перелески, Сплошь заросшие мхом. Мелколесье-крушина, Мелколесье-коса, Дальше круто вершины Поднимали леса. За лесами поляны, Разнотравья настой, С земляникой румяной Под ракиткой густой, Да цветов узорочье По заречным лугам, Тополиные рощи Подошли к берегам. Тополиных пушинок Ветром поднятый рой, Трепет белых кувшинок Предзакатной порой. Всхлип гармоники венской У тесовых ворот… Наш народ деревенский, Мореходный народ. Смех девчонок курносых У рыбацкой реки, Их далеко за плесы Уводили дружки. Там и смех, там и слезы, А вблизи и вдали Красовались березы И рябины цвели. Били ливни косые, Жгла жарою страда, И входила Россия В грудь мою навсегда: В ситце синеньком грустном, С дальней стежкой витой, В сказе дедовском устном, С песней русской простой; С песней русской обрядной, С вековечной мечтой И с родной, ненаглядной, Молодой красотой; С деревушкой рыбацкой, Половодьем реки, С тихой, светлою лаской Материнской руки; С первым словом певучим, С глухоманью лесной, С уходящей под тучи Корабельной сосной… 1956