Стихотворения, не включавшиеся в авторские сборники

Брюсов Валерий Яковлевич

Томя надеждой, памятью казня.

Я тайны дум недавних не нарушу,

Вступаю в ночь видений и чудес,

Как путник сходит с корабля на сушу.

Я, тот, дневной, как призрак дня, исчез,

Иной, ночной, послушный воле тайной,

Стою я здесь, как пред лицом небес!

Нет, выпадает жребий не случайно;

Кому и славить нынче, как не мне,

Рим погибающий строфой бескрайней?

Я древность мира высмотрел вполне,

По всем ее дорогам, где возможно,

Бродил

и помню все, как сон во сне.

И вот виденья вновь встают тревожно,—

Заклятьем вызваны вновь к бытию,

Как в синема, проходят фильмой сложной.

Знакомые картины узнаю:

То — древний Рим, его дворцы и храмы,

В лучах он нежит красоту свою.

Повсюду — мрамор, чисто, стены прямы;

Он, как бывало, светом осиян,

На алтарях курятся фимиамы…

Апрель 1918

«Я — междумирок. Равен первым…»

Я — междумирок. Равен первым,

Я на собраньи знати — пэр,

И каждым вздохом, каждым нервом

Я вторю высшим духам сфер.

Сумел мечтами подсмотреть я

Те чувства, что взойти должны,

Как пышный сев, спустя столетья,—

Но ныне редким суждены!

Но создан я из темной глины,

На мне ее тяжелый гнет.

Пусть я достиг земной вершины,—

Мой корень из низин растет.

Мне Гете — близкий, друг — Вергилий,

Верхарну я дарю любовь…

Но ввысь всходил не без усилий —

Тот, в жилах чьих мужичья кровь.

Я — твой, Россия, твой по роду!

Мой предок вел соху в полях.

Люблю твой мир, твою природу,

Твоих творящих сил размах!

Поля, где с краю и до краю

Шел «в рабском виде» царь небес,

Любя, дрожа, благословляю:

Здесь я родился, здесь воскрес!

И там, где нивы спелой рожью

Труду поют хвалу свою,

Я в пахаре, с любовной дрожью,

Безвестный, брата узнаю!

18 июля 1911, 1918

«Народные вожди! вы — вал, взметенный бурей…»

Народные вожди! вы — вал, взметенный бурей

И ветром поднятый победно в вышину.

Вкруг — неумолчный рев, крик разъяренных фурий,

Шум яростной волны, сшибающей волну;

Вкруг — гибель кораблей: изломанные снасти,

Обломки мачт и рей, скарб жалкий, и везде

Мельканье чьих-то тел — у темных сил во власти,

Носимых горестно на досках по воде!

И видят, в грозный миг, глотая соль, матросы,

Как вал, велик и горд, проходит мимо них,

Чтоб грудью поднятой ударить об утесы

И дальше путь пробить для вольных волн морских!

За ним громады волн стремятся, и покорно

Они

идут, куда их вал влечет идти:

То губят вместе с ним под твердью грозно-черной,

То вместе с ним творят грядущему пути.

Но, морем поднятый, вал только морем властен.

Он волнами влеком, как волны он влечет,—

Так ты, народный вождь, и силен и прекрасен,

Пока, как гребень волн, несет тебя — народ!

1918

«Слепой циклон, опустошив…»

Слепой циклон, опустошив

Селенья и поля в отчизне,

Уходит вдаль… Кто только жив,

С земли вставай для новой жизни!

Тела разбросаны вокруг…

Не время тосковать на тризне!

Свой заступ ладь, веди свой плуг,—

Пора за труд — для новой жизни!

Иной в час бури был не смел:

Что пользы в поздней укоризне?

Сзывай работать всех, кто цел,—

Готовить жатву новой жизни!

Судьба меняет часто вид,

Лукавой женщины капризней,

И ярче после гроз горит

В лазури солнце новой жизни!

На души мертвые людей

Живой водой, как в сказке, брызни:

Зови! буди! Надежды сей!

Сам верь в возможность новой жизни.

1918

ВЕШНИЕ ВОДЫ

Импровизация

Есть ряд картин, и близких и далеких,

Таимых свято в глубине души;

Они, в часы раздумий одиноких,

Встают, как яркий сон, в ночной тиши:

Картина утра, — миги до восхода,

Когда весь мир — как в ожиданьи зал;

Явленья солнца жадно ждет природа,

И первый луч зеленовато-ал;

Картина вечера: луной холодной

Волшебно залит лес, балкон иль сад;

Все с фейной сказкой так чудесно сходно,

И губы ищут ласки наугад;

Картина первой встречи, и разлуки,

И страстной ласки, и прощальных слез;

Вот, в темноте, ломает кто-то руки…

Вот плечи жжет касанье черных кос…

Есть ряд картин, — банальных, но которых

Нельзя без. трепета увидеть вновь:

Мы любим свет луны, сирени шорох,—

За то, что наша в них влита любовь!

И вот в числе таких картин священных

Есть, в памяти моей, еще одна;

Как скромный перл меж перлов драгоценных,

В их ожерелье вплетена она:

Картина вешних вод, когда, как море,

Разлиты реки; всюду — синева;

И лишь вода отражена во взоре,

Да кое-где кусты, как острова.

То — символ вечного стремленья к воле,

Лик возрожденья в мощной красоте…

Но дали вод, затопленное поле

Иным намеком дороги мечте!