Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля

Бехер Иоганнес Роберт

ПРОКЛЯТЫЙ СБРОД

«Проклятый сброд»… Привычный оборот Уместен ли в устах моих, коль скоро Я соучастник вашего позора И ваших козней, вы, проклятый сброд? И я, быть может, взрывчатая спора Заразы вашей для земных широт, Пока еще не изрыгнул мой рот Словес таких, чтоб дохла ваша свора? Слова насытить ядом до предела, Чтобы в ушах у вас от них шипело, Чтоб вы бесились, чтобы грызлись вы, Искусанные с ног до головы. Для вас держать бы зелье наготове, Чтобы

нашлась отрава в каждом слове.

НЕИЗВЕСТНОМУ ДРУГУ

Безвестный друг, тебя мы не забыли… Поистине не заслужил ли ты Бессмертной славы: памятника или Хотя бы просто мраморной плиты? Как рассказать о доблести и силе, Чтоб, неизвестный, стал известен ты? Поставить монументом не стихи ли? Чтоб, неизвестный, стал известен ты! Ведь даже мертвый все-таки ты с нами. Невидимый, присутствуешь в строю. Когда сплотимся дружными рядами, Ты не оставишь гвардию свою. Скорей бы гимн победы зазвучал, Чтоб, неизвестный, ты известен стал.

ВЫСШАЯ НАГРАДА

Мне премий получать не суждено (Лишь в плаванье — медали чемпиона). Со всеми вами я порвал давно. Средь вас я словно белая ворона. «Искусство жизнь приукрашать должно!» Я нарушитель этого закона. Чему вы молитесь, то мне смешно! Вас ненавижу остро, убежденно! Но все ж и мне не отказали в чести, Предателем отечества назвав. (Не слышал в жизни я приятней лести.) И наконец лишен гражданских прав… Мне больших милостей от вас не надо. Благодарю! Вот высшая награда!

СОН ОБ УСЛЫШАННОМ ГОЛОСЕ

Мне снилось: ночь вокруг, и внемлет мне Огромный двор, запруженный народом. Там я стоял под звездным небосводом, Я говорил с Германией. Во сне. Я мог свой голос слать в простор, далече! Он уходил в безбрежных высей край. И гром моей ваш сон вспугнувшей речи Бил прямо в мрак ночной: «Вставай! Вставай!» Мне внемлет Рейн. Мне внемлет Гарц седой, И Мюнхен. Речь никто не прерывал… И только смолк в просторе голос мой, Как грянул хор: «Народ тебя слыхал!» И даль, и ночь, и звездный мир вокруг, Ликуя, длят растущей песни звук.

ВСТРЕЧА

Отраден вечер долгожданной встречи! Мы пьем вино. Как светел небосклон! Табачный дым рассеивают свечи. Стучат. «Войдите!» — говорит Вийон. Мой друг Рембо! Едва он сел со мною, Мы видим — раздвигается стена, И входят гости пестрою толпою, И все садятся около вина. Вот среди них Бодлер и Гёльдерлин, Вот Маяковский, — он, подняв бокал, Так начал речь свою: «Поэты, братья!» Торжественно мы встали, как один, И выпили до дна, пока звучал Хорал Великого Рукопожатья.

В ГРЯДУЩЕЕ

Кто разгадает таинственных слов сочетанья? Стих уж закончен… А как его разгадать? Так

иной раз легко и стиха созиданье, Даром что прежде казалось: его не создать. Слов и деяний постигнешь ли чередованье? Слово — деяния дочь и деяния мать. Все же бывало, что слова бесплодно звучанье И что деянью бесплодному лучше молчать… Строф этих гибкость приправим злостью змеиной, Пусть обретут они резкий, тревожащий звон, — Так, чтобы трус затрясся пред близкой кончиной И чтобы мир был нам, дерзновенным, вручен. Новых людей мы одарим словом лучистым, Словом, зовущим в грядущее, светлым и чистым!

ОТВАЖЕН БУДЬ!

Отважен будь! В отваге наша сила. Когда светила меркнут, кончив путь, Чтоб загорались новые светила, Отважен будь! Во всем отважен будь! Отнюдь не только в прилежанье суть, Когда такое время наступило, Что в мирозданье рушатся стропила. Отважен будь! Во всем отважен будь! Мыслитель, живописец и поэт! Будь верен классу всей своей судьбою! К последнему ты приготовься бою! Воздвигнем, чтоб грядущий видеть свет, Помост из наших помыслов и дел! Отважен будь! Весь мир — вот наш удел.

БАХ

Еще готовясь, медлит звуков хор. Надвинется — и отступает снова. Но колокол дает сигнал: готово! И звуки вышли, двинулись в простор. Идут, как горы, — ввысь! Им нет преграды, Они в тебе, во мне, и мы в плену. Мы в эхо, в отзвук обратиться рады. Ведут — возводят нас на крутизну, Откуда виден мир. И все вокруг, И все, что в нас, вошло в границы вдруг. Нам дан порядок: тот ничтожно мал, А тот велик, и все — в едином строе, Великое созвучье мировое! Великий век! Войди в его хорал!

ШЕКСПИР

Спокойные прикосновенья рук, И вдруг от искры возгорится страсть, И разум должен на колени пасть, И человек вступает в грозный круг. О, как отрадна ярость этих мук, И как неотвратима эта власть… Как обновляет человека страсть: В горниле страсти он раскрылся вдруг. Нет, счастье не дыханье ветерка, А вихрь, на клочья рвущий облака, Утесы низвергающий с обрыва. И человек, преодолевший рок, Уже не будет хмур и одинок: Ведь счастье — жизнь, раскованность порыва.

ГЁЛЬДЕРЛИН

Свое столетье понял он до дна, И, чтобы видеть все, прикрыл он веки. Он думал: «Где же ты, моя страна?…»… Вливались в Неккар маленькие реки. И весь народ по берегам потока Плясал и пел, справляя торжество, И радуга, стоявшая высоко, Смотрела с небосвода на него. Так, кликнув клич по всей своей отчизне, Созвал народ он. Прочим места нет В его душе, в его короткой жизни. Народ страдал, и вместе с ним — поэт. Свободный ветер рвался в вышину. Он пел народ. Он пел свою страну.