Стихотворения

Браунинг Роберт

Вон внизу озерко. Не его ль он питает? Видишь белое пятнышко рядом? То Пелла. А вечерние Альпы над нами сияют, Погляди-ка наверх, как вершины их смело, Пики выставив, небо встречают! Под отвесной скалою тропинка бежит, И к скале ее цепь валунов прижимает. Видишь гладкий валун, что отдельно стоит? Как лишайник цвета мотылька повторяет! Саблей папоротник бьет гранит. Сколько

смысла и чувства в раскраске ковра Этих горных цветов. Все каштаны упали И соплодьями по три колючих шара На тропинке лежат. И орехам в начале Ноября уже падать пора. Вон по золоту наискось, слева направо Перечеркнут листок, словно герб или щит, Полосою, алеющей ярко-кроваво. На иголочках мха он тихонько лежит (Виден издали, красный на ржавом), Близ грибов, что вчера под вечернею мглой Тайно выросли тут. Нет, с утра, спозаранок Плоть набухла их мякотью. Глянь, бахромой И чешуйками ножки укрыв, сто поганок Круг волшебный раскинули свой! Вот часовня – почти у подножья хребта, Что берет поворот здесь к далеким вершинам. Рядом пруд. Под единственной аркой моста Застоялась вода. Видишь, танцем над тиной Комариная тьма занята. И часовня и мост из похожих камней Темно-серой породы, тяжелых и влажных. Вот стена. В неширокой канаве под ней Отмокает пенька. Посмотри, как отважно Плющ ползет среди узких щелей! Это бедное место. Священник приходит Только к праздничным службам, и то не всегда. Ровно дюжина жителей будет в приходе – Все из редких окрестных домов. И сюда Их двенадцать тропинок приводят: Та идет от сарая для сушки пеньки, Поднялась эта снизу от кузницы старой, Та спустилась со скал, где раскинул силки Птицелов. Та пришла от далеких амбаров, Где орехи хранят лесники. Притязает на что-то лишь старый фасад – Частью фрески, подобной луне на ущербе. И, как принято было столетья назад, То Креститель в пустыне. Бедняга, он терпит Здесь и холод, и дождик, и град. Козырек наверху, как положено, есть. Не виновен строитель в страданьях Предтечи. Где резной барельеф, можно цифры прочесть – Архитектором год завершенья отмечен: Предпоследняя – вроде бы – шесть! И

весь день напролет сладкозвучное что-то Тихо птица поет… Заблудившись случайно, Пьет овца из пруда. Мир охвачен дремотой. Были, верно, и здесь преступленья и тайны, – Только это не наша забота. О, отрада моя! Ты – моя Леонора. Это сердце – мое, эти очи – мои. С кем еще я отважусь зайти в эти горы, – Людям страшно вернуться в ушедшие дни, И седеют они слишком скоро! Та тропинка ведет на утес. И на нем Встанет юность, достигнув своей высоты. Снизу старость грозит. Но нам всё нипочем! Всё не страшно, пока, не заметив черты, В пустоту мы с тобой не шагнем! Юность там, позади… Ты сидишь у огня. Как? Смотреть мне не нужно. Конечно, я знаю: Верно, книгу читаешь, молчанье храня. Лоб высокий подперла рукой. И, читая, Видишь то же, что вижу и я. Я задумаюсь. Мысли мои прочитав, Отвечаешь им, рифмы быстрей и точней. Спросишь ты – и, прекрасную плоть пронизав, К свету выйдет душа твоя. Сразу же к ней И моя полетела стремглав! О, не правда ль – с тобою мы счастливы ныне. Мы прошли по дороге, за юностью вслед, Мы не думали вовсе, что молодость минет И покажется после с высот новых лет По сравнению с ними пустыней! О родная, ты видишь, к чему всё идет. Две души, две туманности вместе сольются. Тонет каждая в каждой. Скала пусть встает На дороге двух рек. Знай, их волны пробьются И единый поток потечет! Что же ждет за пределами мира земного Душу общую? В нерукотворном дому Ей, единой, великое явится Слово. Небо рухнет на землю. Но Слову тому Предначертано сделать всё новым! Мысль пришла к тебе – тотчас моя уж она. Сердце шепчется с сердцем так ясно порой. Но душа твоя в тонкостях искушена Много больше моей. Помоги мне. Открой, Что скрывает небес глубина! Кто б тогда предсказал нам то чудо, что будет? Просто к счастью тянулись. Его одного, Столь обычного, жаждали. Кто нас осудит, – Мы с тобою стремились к тому, без чего Очень редко обходятся люди.