Стихотворения

Мей Лев Александрович

"Отчего же ты не спишь?

Знать, ценн'а утрата,

Что в полуночную тишь

Всяду ищешь брата? " -

"Оттого, что он мне брат,

Дочери Шалима,

Что утрата из утрат

Тот, кем я любима.

Оттого, что здесь, у нас,

Резвых коз - лукавиц

По горам еще не пас

Ввек такой красавец;

Нет кудрей черней нигде;

Очи так не блещут,

Голубицами в воде

Синей влагой плещут.

Как

заря, мой брат румян -

И стройней кумира…

На венце его слиян

С искрами сапфира

Солнца луч, и подарен

Тот венец невесте… "

"Где же брат твой? Где же он?

Мы поищем вместе".

(14 августа 1859 г.)

11

Все шестьдесят моих цариц

И восемьдесят с ними

Моих наложниц пали ниц

С поклонами немыми

Перед тобой, и всей толпой

Рабыни, вслед за ними,

Все пали ниц перед тобой

С поклонами немыми.

Зане одна ты на Сион

Восходишь, как денница,

И для тебя озолочен

Венец, моя царица!

Зане тебе одной мой стих,

Как смирна из фиала,

Благоухал из уст моих,

И песня прозвучала.

(14 августа 1859 г.)

12

Словно пальма, величаво

Наклонила ты главу…

Но, сестра, - поверь мне, - право,

Я все финики сорву…

Все, хоть рвать пришлось бы с самой

Верхней ветки… верь мне - да!

Я сорву рукой упрямой

От запретного плода.

Лучший грозд… В тревоге старой

Сердце… Где уста твои?..

Жажду!.. Брата жаркой чарой

Уст румяных напои.

(14 августа 1859 г.)

13

"Ты - Сиона звезда, ты - денница денниц:

Пурпур'овая вервь - твои губы,

Чище снега перловые зубы,

Как стада остриженных ягниц,

Двоеплодно с весны отягченных,

И дрожат у тебя смуглых персей сосцы,

Как у серны пугливой дрожат близнецы,

С каждым шорохом яворов сонных".

"Мой возлюбленный, милый мой, царь мой и брат,

Приложи меня к сердцу печатью!

Не давай разрываться объятью:

Ревность жарче жжет душу, чем ад.

А любви не гасят и реки -

Не загасят и в'оды потопа вовек…

И - отдай за любовь все добро человек -

Только мученик будет навеки! "

(14 авгвуста 1859г.)

САМСОН

"Не

любишь ты меня!
– Самсону говорила,

Змеей вокруг него обвившись, Далила.
–

Не любишь ты меня, обманщик, мой еврей:

Таишься от меня - в чем мощь твоя и сила? "

И филистимлянке признался назарей:

"Силен обетом я: не стричь моих кудрей".

И, золотом врагов его заране

Подкуплена, коварная краса

Атлету сонному остригла волоса

И крикнула:

"Самсон, вставай - филистимяне! "

От ложа страстного воспрянул назарей,

Как лев, но уж без ней, без прежней львиной м'очи,

И вот поникнул он под тяжестью цепей,

И погасил ему нож филистимский очи,

И с торжеством был взят в позорный плен

Самсон,

И жерновами хлеб молотить был обречен,

На радость злобною и Тира и Сидона.

Но дни, недели, месяцы прошли,

И снова волоса густые отросли

И пали на плеча широкие Самсона…

Справлялся праздник грозного Драгона.

Жрецы, с молитвой жертвенной, с зари,

Цветочной вязию обвили алтаи,

И мягкорудные овн'ы пред алтарями

Склонилися извитыми рогами,

Из курильниц вверх вздымался фимиам,

И в солнечных лучах горел и таял храм…

В алмазах, в жемчугах, в парче и в багрянице,

Соперницы самой божественной деннице,

На кровле храмовой, все - ко цвету цветок,

Сплелись красавицы в один сплошной венок, -

И в каждой молодой и пламенной зенице

Стрелой грозил любви неодолимый бог…

Раздольный пир жрецам… Их набожная паства

Перевзошла себя: причудливые явства

Едва-едва не ломят под собой,

И бьет вино кипучею струей

Через края сосудов… И, хмеля

От возлияний жертвенных, жрецы

Кричат соборяне:

"Архонты-отцы,

Велите привести нам пленного еврея,

Да песнею своей возрадует он нас!.."

И в храм был приведен в цепях слепой Самсон

И молвил отроку-вожатаю:

"Где он,

Где столп, чт'о капища подпорой утвержден?"

И отрок указал подпорный столп Самсону,

И ощупью нашел слепой атлет колонну…

И мышцы у него тревожно напряглись…

А с кровли храмовой торжественно неслись

Победоносные насмешки назарею:

"Спой, как господь поведал Моисею -

Через море Чермное, в стенах послушных вод

Провесть, как п'о - суху, израильский народ,

И как святой пророк, от громоносной дали

Спустившись вниз, разбил заветные скрижали

И с ними сокрушил божественный закон,

Затем, что вкруг тельца златого заплясали