Стихотворения

Кобылинский Лев Львович

IV.

Фонтаны кружатся, как будто веретена. То нежный шелк прядут незримые персты, Меж тем заботливо с немого небосклона Луна склоняется в сияньи красоты… Фонтаны нежный шелк без устали мотают И морщат, и опять так нежно расправляют, То в пряди соберут вокруг веретена… О, пряха нежных струй, печальная луна! Ты нить тончайшую свиваешь, развиваешь, И кажется, не шелк. а легкий фимиам Прясть суждено твоим невидимым перстам… Ты колокольный звон мечтательно мотаешь Средь чуткой тишины вокруг веретена, О, пряха нежных струй, печальная луна!.. В фонтанах каждый миг иное отраженье Находят небеса, в них каждое мгновенье Иной играет луч, и, восхищая взор, В них призма вечная сменяет свой узор. Фонтаны

кружатся, как будто веретена, Свивая радугу, царицу небосклона… О, пряха нежных струй, печальная луна! С небес внимательный и грустный взор склоняя И за работою фонтанов наблюдая, С очами тихими, спокойна и ясна, Вся в белом, ты прядешь с заботою унылой Увы! волну кудрей над раннею могилой, О, пряха нежных струй, печальная луна!..

V.

В вечерней мгле фонтан, колеблясь как копье, Струи бесцветные в заснувший парк бросает… Вокруг молчание, покой и забытье… На белый мрамор тень от сосен упадает, Вдали запел петух… и вновь затихло все!.. Ступая в тишине предательской стопою, Иуда окропил вокруг газон слезою… Вокруг печалью все объято неземной!.. Крестясь, прохожий крест собой напоминает, И возмущенный пруд под бледною луной, Как ваза горести, во мгле ночной вскипает. Луна средь тишины, как рана, кровь струит И красным отсветом потоки багрянит; Тому виной — фонтан, и, кровью истекая, Пронзила грудь свою красавица ночная!

VI.

Курятся облака, померкнул блеск лазури, Но сад души моей цветет еще сильней, Еще роскошней он среди дыханья бури, Но пусть он исцелял мой дух во дни скорбей, В нем распускается цикута с белладонной… Вот в нем забил фонтан струею оживленной. Как птичка красная, в нем молния блестит, За ней рой острых стрел, преследуя, летит… — Увы, ее уж нет, умчалась прочь высоко, Напрасно рвется вверх фонтан в тоске глубокой К божественной мечте лететь — напрасный труд, И стрелы снова вниз в бессильи упадут!

«Как запах ладана, в соборе воскресенье…»

(Посвящ. А. Белому)

Как запах ладана, в соборе воскресенье Мне сладостно порой сопрано нежных пенье, Как дорог мне пронзительный их звук, Он, как соломинка, и тонок, и упруг, Он складки стихарей собой напоминает, Он дух печальный мой и нежит, и ласкает!.. Вот прозвучал орган раскатом громовым И смолкнул… вот опять сопрано раздается, Средь чуткой тишины струей прохладной льется И рассыпается столбом воды живым… Тогда торжественный орган свой бархат черный Волнами звучными вновь развернет проворно, Но гимн под сводами по-прежнему звучит, Органа мощный вопль его не заглушит… Напев молитвенный, как блеск свечей, мерцает, Как перышко в волнах курений улетает… Вновь развернул орган пред нами бархат свой… Но снова зазвучал над нами гимн святой!.. Бесполым голосам мечтательно внимая. Я вижу пред собой картин старинных ряд, Забытых мастеров творенья воскрешая; И херувимы вновь передо мной парят, Лилеи нежные на крыльях голубиных, Святой, чудесный сад цветов-детей невинных… Напевы чистые и власть священных слов, Вы для больных душой — живительный покров!..

«Я полон унылых, бесцельных мечтаний…»

Я полон унылых, бесцельных мечтаний, Бесплодны порывы мои!.. Ничто не излечит сердечных страданий В минуты безмолвной тоски… Все те же знакомые пристани, лоно Загрезивших, тихих прудов, Где лебеди дремлют на глади затона Под шепот унылых часов!.. Окрестные мельницы тяжко вздымают Промокшие крылья свои, И кажется, будто они раздробляют Мгновенья безмолвной тоски.

«Как грустно средь комнат с душою разбитой…»

(Посвящ. М. Каменской)

Как грустно средь комнат с душою разбитой В час сумерек бледных!.. Кругом Разлили цветы аромат ядовитый, И розы пылают огнем. Старинное зеркало в зале тускнеет, Обвито венком золотым, И много в таинственном сумраке веет Паров,

ускользая, как дым. Кто должен сегодня расстаться с землею?.. Где траур и где заговор?.. И день убегает пред грозною тьмою, И звезд зажигается хор… Лампады повсюду, как звезды, мерцают; Но тени сгустились кругом, Как небо неверны, они ускользают И кровь проливают ручьем! Как страшно! от ужаса тени бледнеют, В их сердце мучительный яд, Как купы растений, они зеленеют. Смертельный разлив аромат… Так часто унылые сумерек тени В нас душу больную томят И, к жизни бесцельной рождая презренье, Недоброе дело творят!

Молчание

(Посвящ. И.А. Астафьеву)

Вы, души нежные, в истоме полугрезы И сладком забытьи обретшие покой, Средь мертвых городов, заснувших над рекой, Вы тихо реете вдали от скучной прозы, Вы, сестры милые моей души больной!.. Вас ранит каждый звук, вы жаждете молчанья, Как жаждут подвига, вы можете любить Лишь то, что не было, но что могло бы быть!.. Елей — вам питие, причастие — питанье, Вся ваша молодость была одно мечтанье О чудных странствиях к великим городам, Вы, чей безгрешный сон мечтою прихотливой Скользя над гладью вод, восходит к небесам, Тех вод, что под луной дорогой молчаливой Мой дух измученный влекут с собой к мечтам!.. И вы, затворницы, чьи души вечно юны,— Вы — нежные цветы и сладостные струны, О девы чистые, затворницы святые! Чья жизнь от ранних лет уж небу отдана!.. Вы, что обвеяны хвалами в честь Марии И песнопением; (так вкруг веретена Повита нежной шерсти пелена)!.. И вы, монахини, что с робостью сердечной, Покуда тянется ряд четок бесконечный, Где дышит тихою прохладой церкви тень, Молитвы шепчете без устали весь день!.. Да, все вы — сестры мне, в повязках белоснежных Вы ликам ангелов подобны неземным!.. Я к вам стремлюсь душой, моей душе родным!.. Как много прелести в именованиях нежных, В движениях медленных, в одеждах, в складках их!.. И сладко верить мне порой среди мечтанья, Что все вы — сестры мне, что наша мать — Молчанье!.

Сундучок

Как символ горести в часы невзгоды злой, Железный сундучок хранит моя родная, От всех в своем шкафу старательно скрывая. Всего два раза он раскрылся предо мной! Он мрачен и тяжел, он гроб напоминает, Он предков волосы таинственно хранит, И запах ладана вокруг него разлит, Когда с молитвой мать те волосы лобзает… Когда моих сестер не стало, растворился Заветный сундучок, и нежный шелк кудрей, Слезой омоченный, навеки в нем сокрылся… Две прядки — два звена расторгнутых цепей!.. Когда последний час пробьет, и ты, родная, Расстанешься со мной, и прядь твоих волос Я в сундучок замкну, слезами орошая, О, если б шелк ее уж серебрил мороз!

Молитва

О Боже! Ты ведаешь эти терзанья! Прими же от бедного сына дары, — Поблекший венок в тихий час расставанья, Земли и горячего солнца созданье Кладу я над телом сестры! О, Боже! Ты видишь мое изнуренье!.. Луна побледнела, мрак ночи — черней… О, Боже! луч славы бессмертной пролей На бедное уединенье, Дай луч благодати Твоей!.. О Боже! открой мне святые пути, Изнывшую душу мою просвети! Ты ведаешь, этих восторгов страданье — Последней травы надо льдом увяданье!

Отсветы

Мне пучина ночных сновидений Так страшна, так страшна! Глубина сновидений полна, Как и сердце, луны отражений!.. Камыши там трепещут тоскливо Над немым отраженьем теней, Стройных пальм, роз и бледных лилей Тени плачут над влагой ленивой. Угасает закат отраженный, Опадают цветы без следа, Чтоб исчезнуть в воде полусонной Навсегда, навсегда!