Стихотворения
Шрифт:
Полетели письма Чулкову, Ремизову, Зенкевичу, Маяковскому… В них мелькает: «Не знаете ли вы адреса О. Э. Мандельштама?..», «Если встретите К. И. Чуковского?..», «Где теперь К. Бальмонт?..», «Присылай, ради бога больше стихов…», «Нельзя ли у вас купить хорошей журнальной бумаги…». Нарбут и сам дважды вырывается в Москву и в Питер. «Почти все были в разброде („все“ — это писатели). Все же кое-что сколотил для „Сирены“» [84] .
«Кое-что» — это неопубликованные стихи Блока и Пастернака, Ахматовой, Орешина и Есенина, проза Замятина и Пильняка, Чапыгина и Шишкова… автограф Горького, приветствие журналу Луначарского. Он опубликовал главы из «России в письменах» Ремизова и первый манифест имажинистов. Он спас для нас «Утро акмеизма» Мандельштама [85] .
84
Из
85
Статья О. Мандельштама «Утро акмеизма» была написана им в 1913 г. для «Аполлона» как третий манифест, но отвергнута Гумилевым и Городецким. Мандельштам ее потерял. Она сохранилась у Нарбута и впервые была опубликована в «Сирене» (1919. № 4–5).
Он выкупал рукописи, присланные наложенным платежом, добывал продуктовые пайки и разрешения отправлять их посылками в качестве гонораров, привлекал к оформлению лучших графиков того времени — Чехонина, Митрохина, Фалилеева, Замирайло…
Нарбут оказался не только талантливым журналистом, но и прирожденным организатором. И это тоже во многом определило его судьбу [86] .
А пока — тонкий провинциальный журнал (и вышло-то всего три книжки) сфокусировал литературно-художественную жизнь России 1918 г., собрал на своих страницах виднейших писателей, поэтов, художников, разбросанных по стране и войне.
86
Деятельность Нарбута — редактора «Сирены» подробнее описана в названной статье А. Крюкова. Там же публикуются полностью цитируемые нами письма. См. также: Л асунский Олег. Литературная прогулка по Воронежу. Воронеж, 1985. С. 149–152.
Программа «Пролетарского двухнедельника», конечно, совершенно убежденно снабженного таким подзаголовком, в духе классовых чаяний своего времени, однако, решительно и даже полемически противостояла пролеткульту, — воинственно претендовавшему тогда на политическое и нравственно-эстетическое господство: «[…] было бы преступлением: вырвать из рук рабочих масс наследство, оставленное ему художниками слова, только на том основании, что эти последние — из среды буржуазной интеллигенции. И было бы вдвойне преступлением: решать вопрос о новом искусстве столь примитивным способом, как косный отказ от всех тех плодов искусства, которые готовы нести широкому читателю талантливые писатели наших дней» [87] .
87
Сирена. 1018. № 2–3.
В конце января 1919 г. Нарбута отзывают в освобожденный Киев «для ведения ответственной работы». И там — в журналах «Зори», «Солнце труда», «Красный офицер» он стремится осуществить ту же программу, надеется продолжить здесь издание «Сирены». Но уже летом Киев занимают деникинские войска.
В эти дни, как в канун предыдущего года, Владимир Нарбут оказался перед лицом смерти. Пробираясь из Киева к красным через Екатеринослав и Ростов-на-Дону, он был схвачен контрразведкой, приговорен к казни и вынужден подписать отказ от своей большевистской деятельности. Но отбитый из тюрьмы конницей Думенко, конечно, сейчас же к этой деятельности возвращается [88] — в Полтаве, Николаеве, Херсоне, Запорожье…
88
См.: Шаламов Варлам. Двадцатые годы// Юность 1987. N 11; Чертков Л. Судьба Владимира Нарбута// Владимир Нарбут: Избранные стихи. Paris, 1983; Оксман Ю. Г. Письмо Г. П. Струве// Stanford Slavis Stanford, 1987. V. 17
Наконец, с мая 1920 г. в освобожденной Одессе его политическая работа принимает гигантский размах. Здесь он заведует ЮгРОСТА (южным отделением Всеукраинского бюро Российского Телеграфного Агентства, позднее переименованного в ОдУкРОСТА — одесское отделение) [89] , отсюда выезжает в ноябре 1920 г. в Крым для организации там печати [90] . А в 1921 г. переезжает в Харьков — столицу республики — директором РАТАУ (Радио-телеграфного агентства Украины).
89
Подробно
90
«В ноябре 1920 г. отец уехал на „дрянненьком“ пароходике в Крым с Шенгели организовать печать по распоряжению Губкома РКП (б) г. Одессы. Это было очень рискованное предприятие, т. к. Крым кишел белогвардейщиной. Печать В. И. все же в Крыму организовал». (Роман Нарбут).
Нарбут реорганизует работу ЮгРОСТА. Прежде всего привлекает в нее самую талантливую творческую молодежь Одессы — поэтов, прозаиков, журналистов, художников. Бабеля, Багрицкого, Олешу, Катаева, Кольцова, Славина, Бондарина, Ильфа, Инбер, Шишову, Адалис, Бориса Ефимова — всех, кто потом проявил себя в советской культуре 30-х годов. Все работали на ЮгРОСТА. Плакаты, аналогичные московским «Окнам» сатиры Маяковского, в Одессе «пользовались, — по выражению Нарбута, — рамой из шумных перекрестков и площадей» [91] , крупноформатная газета «ЮгРОСТА» расклеивалась в виде афиш. Конечно, он создает литературно-художественный журнал — «Лава». А затем и сатирический — «Облава». По всему городу, в центре, на Молдаванке, Пересыпи, в порту, в области — открываются агитационно-информационные центры — «Залы депеш», с устными, экранными, телефонными газетами, летучими концертами, поэтическими вечерами. Литературный кружок — мы уже назвали его участников — «Коллектив поэтов» выступает с «Устными сборниками», целыми поэтическими спектаклями — в столовых, расположившихся на месте бывших фешенебельных кафе, а затем и в особом поэтическом кафе «Пэон IV».
91
Отчет Нарбута. Одесский Областной Государственный архив (ГАОО), ф. 99, on. 1, ед. хр. 588, л. 26. Цит. по Берловской. С. 198.
Этот напор, масштабность выражают не только время действия, но и натуру самого Владимира Нарбута, в чем-то напоминают его стихи.
Что ж, ведь 15 мая 1918 г. в Одессе появился не только политработник Нарбут, но и Владимир Нарбут-поэт, знаменитый акмеист, уже известный местной литературной молодежи, главным образом через начитанного Багрицкого. Он вошел в их поэтическую жизнь и возглавил ее не столько как работодатель, обеспечивший куском хлеба и трибуной, — что, впрочем, было немаловажно, но и как старший товарищ по цеху. Посмотрим на Нарбута глазами одного из них:
«…На сцену вышел поэт Владимир Нарбут, — это вспоминает Константин Паустовский, — сухорукий человек с умным, желчным лицом. Я увлекался его великолепными стихами, но еще ни разу не видел его. Не обращая внимания на кипящую аудиторию, Нарбут начал читать свои стихи угрожающим, безжалостным голосом. Читал он с украинским акцентом:
А я трухлявая колода, Годами выветренный гроб…Стихи его производили впечатление чего-то зловещего. Но неожиданно в эти угрюмые строчки вдруг врывалась щемящая и невообразимая нежность:
Мне хочется про вас, про вас, про вас Бессонными стихами говорить.Нарбут читал, и в зале установилась глубокая тишина…» [92]
То была пора, быть может, самой интенсивной поэтической жизни Владимира Нарбута. Он публиковался в периодике многих городов Украины. Между 1919-м и 1922 г. вышло 9 его книг.
Многозвучный, широкий поток поэзии Нарбута в периодике этих лет и в книгах отчетливо обнаруживал три струи, — обособленных, хоть и не чуждых друг другу.
92
Паустовский К. Собрание сочинений. М., 1968. Т. 5. С. 153
Первая — «рабочая», агитационная, — прямые лозунговые стихи-призывы, связанные с потребой войны, политики, «злобой» дня, стихи-однодневки. Нарбут, видимо, так и смотрел на них — ни одно не включил в итоговую книгу 1936 г. Но и в них проступают черты его неординарности. Чего стоит хотя бы врывающееся в праздничное стихотворение «1 мая» трагическое звучание: «знамена кровью не горят,// и гаснет серп// и меркнет молот.// Идет, кладет за рядом ряд// скелетов человечьих голод», и так до последней строки.