Стикс - 2
Шрифт:
— А вы в это время посмотрели на часы?
— На часы я не смотрел, — без всяких эмоций говорит Зайцев. — Но, по моим прикидкам, прошло двадцать минут. Я хорошо чувствую время.
— Через двадцать минут вы услышали выстрел.
— Я не сразу понял, что это выстрел.
— Вы да не поняли? — усмехается он.
— Здание бревенчатое. Окна закрыты. Рамы двойные. Дерево, как известно, обладает хорошей звукоизоляцией. Если бы стреляли в лесу, я бы сразу понял, что это выстрел.
— И бросились бы на помощь?
— Разумеется.
— А сегодня
— Вернулся истопник, неся ящик пива. Он вошел в сауну, и вскоре началась суета.
— И остальные прогуливающиеся в лесу «витязи» мгновенно оцепили здание.
— Что-то вроде того. Я думаю, вам пора приступить к работе.
— Попрошу мне не указывать!
«Не так все было, — злился он, поднимаясь по ступенькам. — Ой, не так!» Интуиция подсказывает, что дело темное. Надо пробить по базе частное охранное предприятие «Витязь». Такое ощущение, что это камуфляж. Но что они здесь делали? Охраняли влюбленную парочку? Сотрудников супермаркета?
Он входит в темные сени. Пахнет березовыми вениками. Спотыкается о ящик, раздается звон стекла. «О, черт!» Похоже, тот самый, с пивом. Который принес истопник. Слева дверь. Она распахнута. Из маленькой «слепой» комнаты слышатся рыдания и низкий женский голос:
— Ну, успокойся… Все обойдется… Тебе надо было поехать в больницу…
— Ни в какую больницу она не поедет, — категорично заявляет мужчина. — Она поедет домой.
— Но почему?
— Потому что я не доверяю бесплатной медицине. Знаю я, какие у вас тут больницы!
Голос Руслану знаком. Настолько знаком, что он останавливается в сенях и переводит дыхание. Интуиция. Вот сейчас он вступит во второй круг ада. Потому что это голос Алексея Петровича. А кто же тогда девушка? Невеста? Неужели…
— Ольга? — неуверенно говорит он, заглядывая в комнату истопника.
Рыдающая женщина ничуть не похожа на самоуверенную холеную красавицу, которую он встретил на днях в ресторане «Девятый вал». Ничего общего. Волосы опалены, а лицо она закрывает полотенцем. Из одежды на ней лишь измятая белая простыня. Едва он произносит ее имя, женщина кричит:
— Не смотрите на меня! Я страшная! Уходите! Все уходите! — Голос у нее хриплый, практически не узнаваемый. Он обращает внимание на кровоподтеки на шее.
— Что с ней? — спрашивает у врача.
— Упала в сауне. Похоже, наткнулась на каменку. На левой щеке ожог, волосы, ресницы, брови опалила. Я обработала рану…
— Шрам! Шрам останется! — кричит Ольга. Или… не Ольга?
— Алексей Петрович, выйдем, — говорит он мужчине. Тот мгновенно краснеет и начинает потеть. С места не трогается. Признал.
— Я хочу, чтобы вы мне рассказали, что случилось? — нажимает он.
— Но я не могу ее оставить в… таком состоянии!
— А что за состояние?
— Похоже, она не в себе, — поясняет Мария Семеновна, врач. — У нее был шок. А теперь… Амнезия.
— То есть как?
— Она ничего не помнит. Даже как ее зовут.
— Но на имя Ольга отзывается?
— В том-то и дело, что…
— Руслан Олегович! — кричит
— Да, конечно, — рассеянно говорит он и пытается разглядеть под полотенцем лицо рыдающей женщины. — Алексей Петрович, вы бы ее одели.
— Видите ли… Я вам все расскажу! — клятвенно заверяет тот и обращается к врачу: — Попытайтесь ее успокоить.
— Ей надо в больницу. Что я могу? — разводит руками та.
— Кстати… — Он смотрит на «жениха». — Ваши документы?
— Э-э-э…
— Водительские права. Вы — свидетель. Я хочу знать, с кем имею дело.
— Они в пиджаке, — нехотя говорит Алексей Петрович.
— А пиджак где?
— В сенях.
Они выходят в сени. Пиджак висит на крючке. Почему здесь? Куда он собрался? Или… выходил? Все так же нехотя Алексей Петрович достает из кармана права.
— Ладошкин Алексей Петрович. Что ж, приятно познакомиться. Неожиданная встреча, да? — подмигивает капитан Свистунов.
— Я думал, тебя из органов выперли, — шипит Алексей Петрович.
— Значит, это твоих рук дело? Телегу ты накатал?
— Ка-какие у вас доказательства?
— Доказательства чего? Что ты бандит? Показания Илюши Сидорчука. Знаешь такого?
— Он же по… повесился.
— И это знаешь.
Ладошкин приходит в себя и говорит:
— Был сюжет в криминальных новостях. Смотреть телевизор никому не возбраняется!
— Ладно. Рассказывай, что случилось? Кого здесь убили?
Двери в обе комнаты отдыха приоткрыты. По голосам он определяет, что в правой полно народу. Там уже работает Серега, старлей:
— А ну, тихо! Опрашивать свидетелей будем по очереди!
Во второй комнате отдыха тихо. Там работает эксперт. Он входит первым, Ладошкин останавливается на пороге.
Вечер
Комната отдыха светлая и просторная. Окна занавешены кисеей, все форточки закрыты. А рамы и в самом деле двойные. Сквозняков они боялись, потому как напаримшись. На столе самовар, чашки и две вазочки: с баранками и с шоколадными конфетами, рядом валяется скомканный фантик. Два пакета сока, коробка с чаем. Спиртного нет. Все это он оценивает мгновенно. Глаз ни за что не цепляется: все в пределах нормы. Кроме одного. В картину не вписывается труп. Кровь похожа на разлившийся сок. Он смотрит на пакеты: клюква и черная смородина. Потом переводит взгляд на труп.
Потерпевший — мужчина высокого роста, плотного телосложения, волосы темные, нос крупный, мясистый и такой же сочный, полногубый рот. В момент выстрела сидел, а когда получил пулю в грудь, тело начало сползать, заваливаться на бок, да так и застряло между столом и лавкой. И непонятно, каким чудом удержалось в таком положении до сих пор. Подошел, потрогал стол. Мебель тяжелая, дубовая. Сработано на совесть. Лавка придвинута, зазор между нею и столом небольшой. Вот чем объясняется его странная поза. Одежды на потерпевшем нет. Простыня, в которую он был завернут, когда уселся за стол, сползла.