Стилист. Том II

Марченко Геннадий Борисович

Мне не оставалось ничего другого, как следовать за ней. Общественный транспорт уже не ходил, разве что попался на глаза припаркованный недалеко от станции метро «Мерседес» цвета словной кости с шашечками на боку, в котором подрёмывал немолодой таксист. Судя по возрасту, в юности вполне мог состоять в каком-нибудь гитлер-югенде или вообще воевать на Восточном фронте.

Наш путь пролегал не по главной улице, Ингрид почему-то предпочитала идти переулками и проходными дворами. Загадочная бабушка, судя по всему, жила не так уж и близко к «Берлинской стене». Честно говоря, минут через пятнадцать мне уже надоела эта непонятная ходьба, но приходилось терпеть.

Наконец мы остановились у 5-этажного дома, который, судя по его виду, готовился к сносу и уже был расселён. Светилось только одно окошко на третьем этаже.

— Мы ходить сюда, — сказала Ингрид, толкая подъездную дверь.

В каком, однако, глухом месте живёт наша бабуля. Всё страньше и страньше, как говаривала сказочная Алиса. Судя по всему, мы поднимались как раз к той квартире, где горело оконце. Точно, третий этаж. Мы остановились у одной из дверей, Ингрид трижды, а затем ещё дважды ударила в неё костяшками пальцев, после чего с той стороны послышались шаги.

— Ich bin's, Ingrid, — сказала негромко моя спутница, после чего щёлкнул замок и дверь распахнулась.

На пороге стоял наголо стриженый амбал под два метра ростом с пудовыми кулаками, а маленькие глазки из-под тяжёлых надбровных дуг смотрели на меня без всякого выражения. При этом одет был в костюм, который казался ему тесноватым, и даже при галстуке. Ни хрена себе бабушка! Или это её родственник?

Ингрид, увидев мой вопрошающий взгляд, улыбнулась:

— Заходить, здесь тебя ждать мой хороший друзья. Тебе они нравиться.

Амбал сделал шаг в сторону, пропуская нас, и проходя мимо него, я чувствовал себя по меньшей мере неуютно. Впрочем, квартира выглядела относительно цивильно, мы миновали коридор и оказались в довольно просторной комнате с настоящим, но потухшим камином, возле которого на специальной подставке стояла кочерга с острым крючком, отогнутым, как большой палец птицы. Здесь же обнаружился ещё один персонаж. Мужик средних лет в уже более цивильном костюме, вальяжно восседал в кресле у дальней стены, пуская в потолок сигаретный дым и читая «Frankfurter Allgemeine Zeitung». При нашем появлении он расплылся в улыбке, бросил газету на пол рядом с креслом, из которого поднялся, шагнул навстречу, приобнял Ингрид, а мне пожал руку.

— Очень рад вас видеть, — сказал он с небольшим акцентом. — Я Петер, а это Клаус.

Он кивнул в сторону переминавшегося с ноги на ногу за моей спиной амбала.

— Алексей, — машинально представился я и повернулся к Ингрид. — А где бабушка-то? — Бабушка жить другой место, а здесь, Алекс, с тобой хотеть поговорить мой друг.

Она уже вела себя по-хозяйски, залезла в шкафчик и наливала себе в стакан из бутылки «White Horse». Проследив за моим взглядом, Петер оживился:

— Выпьете?

— Нет, спасибо.

— А я, пожалуй, выпью.

Твою мать, куда я вообще попал?! Что-то происходящее совсем перестало мне нравиться. Догадки одна хлеще другой появлялись в моей голове, но пока оставалось ждать, пока хозяева квартиры сами прояснят ситуацию. Или Ингрид, отношение к которой за последние минуты у меня резко поменялось.

Петер предложил мне садиться, и я опустился в массивное, с потёртыми подлокотниками, кресло. Сам он вернулся в своё, а Клаус уселся на жалобно скрипнувшем стуле возле коридора, словно бы преграждая путь к отступлению.

— Может, кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?

— Peter, denkst du nicht, dass es Zeit ist, zur Sache zu gehen?[1] — обратилась к нему Ингрид, занявшая последнее, третье кресло.

— Nun, ich denke, du hast Recht[2]…

Господин Бестужев, думаю, достаточно уже ходить вокруг да около, как говорят русские.

Ого, а он и фамилию мою знает, хотя в этой квартире она ещё не звучала. Происходящее отчего-то нравится мне всё меньше и меньше. Тем не менее, я изобразил на своём лице простодушную заинтересованность.

— Думаю, вы уже догадываетесь, что оказались в этой квартире не случайно. Более того, ваше появление в Западном Берлине тоже не случайно. Не буду говорить, какую организацию я представляю, но, уверяю вас, моё непосредственное руководство наделено самыми широкими полномочиями.

Я приподнял брови, мол, продолжайте, я вас внимательно слушаю, и Петер продолжил:

— Вы наверняка слышали, что многие граждане Советского Союза мечтают жить на Западе. На, как у вас говорят, «загнивающем Западе», где, чтобы стать обладателем автомобиля, не нужно ждать насколько лет и полжизни откладывать деньги. Да и автомобиль не «Жигули» и даже не «Волга», которые через год-другой разваливаются на запчасти. Где не нужно стоять в огромных очередях за хорошей колбасой, а этой самой колбасы десятки, а то и сотни наименований. На «загнивающем Западе» можно спокойно приобрести джинсы, жевательную резинку, можно, даже работая на далеко не престижной должности, без проблем ежегодно отдыхать на море. В СССР это доступно лишь партийной номенклатуре, и то не всей, а лишь избранным. Неудивительно, что многие советские люди, оказываясь за границей, испытывают настоящий шок, а кто-то даже решает не возвращаться на Родину, понимая, что до этого они не жили, а влачили жалкое существование. Надеюсь, вы понимаете, к чему я веду?

— Кажется, да, вот только не пойму, чем вас заинтересовал обычный парикмахер?

— Почему же обычный? Вы только что стали чемпионом мира. В СССР ваш успех преподнесут как очередную победу коммунистического режима над капиталистическим. Если же вы попросите политического убежища в Западном Берлине, то это станет серьёзным ударом по советской идеологической машине. Вы видите, я ничего не скрываю, честно открываю перед вами свои карты.

— И что же вы хотите мне предложить взамен? — поинтересовался я из чистого любопытства.

— О, ваше будущее обещает быть безоблачным! — оживился собеседник. — Вам всего лишь нужно будет выступить завтра по телевидению, а затем сможете выбрать любую интересующую вас для проживания страну. Германия, Англия, Соединённые Штаты… Можете просто ткнуть пальцем в карту. И там, куда вы захотите переехать, у вас будет не только свой дом, но и своя студия красоты, то, чего у вас в принципе не могло бы быть вСССР. У чемпиона мира, я уверен, не окажется недостатка в клиентах. Кто знает, может быть, вашими клиентами станут известные политики, артисты, бизнесмены… Ваши портреты будут украшать обложки глянцевых журналов. В любом случае впереди у вас светлая и беззаботная жизнь.

— И дали ему целую бочку варенья да целую корзину печенья, — пробормотал я себе под нос, одновременно вспоминая монолог Бендера перед жителями Нью-Васюков.

— Что вы говорите?

— Я говорю, что в Москве у меня осталась семья, что жена беременная, и я не могу рисковать их будущим.

— К сожалению, всем нам время от времени приходится чем-то жертвовать. Но, уверяю вас, мы приложим все усилия, чтобы ваши близкие люди смогли с вами воссоединиться в обозримом будущем.

Ага, вот только, зная Лену, далеко не факт, что она захочет разделить своё будущее с предателем. Ладно, пора этот цирк заканчивать.