Стилист
Шрифт:
После академического отпуска Яна вернулась в институт и благополучно окончила его. Якимов сразу же стал настаивать на рождении их общего ребенка, и Яна с радостью согласилась. Первая беременность прибавила ей десять килограммов лишнего веса, но теперь она нравилась мужу еще больше. Казалось, он был влюблен даже сильнее, чем тогда, когда исподтишка следил за ней, умирая от ревности и любви.
Второй ребенок – девочка – принес Яне еще десяток килограммов и огромное счастье в их семью. Они с самого начала жили дружно, их характеры оказались удивительно подходящими друг к другу, а общий ребенок сделал их еще ближе. Когда Яна забеременела в третий раз, встал вопрос об аборте.
– Рожай, –
– Но у меня только-только пошли дела, – неуверенно возразила Янина, которая как раз занялась собственным бизнесом, и весьма успешно. – Если я выпаду из обоймы хотя бы на год, все потом придется начинать сначала.
– Я уйду с работы и буду сидеть с детьми, а ты сможешь спокойно продолжать свое дело. Ну пожалуйста, Яночка, пусть у нас будет еще один ребенок.
– А если я еще больше растолстею? – смеялась Яна. – Ты же меня бросишь.
– Не смей даже шутить так, – сердился Якимов. – Я никогда тебя не брошу, даже если ты будешь весить тонну, облысеешь и станешь носить вставную челюсть.
Ее не пришлось долго уговаривать, она тоже любила детей и готова была рожать их столько, сколько в состоянии прокормить.
Все было хорошо. Но сын Янины и Черкасова подрастал и с каждым днем делался все больше и больше похожим на своего отца. Рядом с Якимовым целыми днями ходил маленький Миша Черкасов. Жизнь снова сделалась невыносимой. Мальчик проявлял недюжинные способности к математике, блестяще играл в шахматы, одним словом, был живым воплощением этого негодяя, этой падали, для которой на земле не должно быть места. Сын гомосексуалиста! А вдруг это передается по наследству? Якимов не перенесет такого позора, если мальчик, носящий его фамилию и считающийся его родным сыном, будет пойман со спущенными штанами рядом с голой задницей какого-нибудь другого парня. Никогда. Ни за что. Это он виноват, Черкасов, это он превратил жизнь Жени Якимова в ад, ежедневный, постоянный, непрекращающийся. Он опозорил Яну, заставил ее страдать. Он отравил жизнь самому Якимову. Нет ему места на земле. Нет и быть не может.
Сначала Евгений хотел просто убить его. Слежка была делом привычным, в свое время он хорошо натренировался, когда по пятам ходил за обожаемой Яной. Выяснив в Мосгорсправке адрес Черкасова, Якимов стал не торопясь вникать в образ жизни врага, его привычки, круг общения, режим работы, придумывая способ, как, где и когда его безопаснее всего убить. Но постепенно план модифицировался. Рядом с Черкасовым появился очаровательный Олег Бутенко – копия молодой Яны. Значит, этот урод остался верен своим вкусам. Что ж, тем хуже для него.
Улучив момент, когда Черкасов был на работе, Евгений позвонил в его квартиру. Договориться с Олегом было несложно, он оказался существом крайне легкомысленным и легко пошел на контакт, потому что запас наркотиков у него иссякал. Тогда и сложился окончательно чудовищный план уничтожения Михаила Черкасова. Оставалось только выяснить, какими наркотиками пользуется Бутенко, и достать их в достаточном количестве, чтобы обеспечить сходство будущих смертей.
Проблемы решались поэтапно. Сначала помощник, человек, готовый за деньги делать все, что угодно. Потом дом – дача Шараповых. На оплату услуг помощника и на наркотики требовались деньги, и изощренный ум, терзаемый ревностью и ненавистью, породил идею о том, где их взять. Точнее – как заработать. Похищаемых мальчиков можно сдавать в аренду таким же чудовищам, как и сам Черкасов. Когда будут найдены трупы, экспертиза установит, что мальчики жили половой жизнью с мужчинами, это должно навести на Черкасова. И за это можно брать
Оставалось решить вопрос с уликами. Это был уже третий визит Якимова к Олегу Бутенко. Чрезмерно концентрированный препарат быстро сделал свое дело. У Якимова от волнения резко подскочило давление, пошла носом кровь. Достав платок и крепко прижав к носу, он отогнул край ковра, чтобы не запачкать его кровью. Успел вовремя – несколько капель упали на пол как раз там, где только что был светлый палас. Приведя себя в порядок, Евгений своим же платком тщательно протер пол и вернул палас в прежнее положение. Засунул подальше блокнот, который был у первого из похищенных им мальчиков, Валерия Лискина. Поискал среди вещей Черкасова что-нибудь, что можно будет подбросить рядом с трупом, нашел галстучную булавку, оторвал от нее подвеску-подковку и сунул в карман. Убедился, что Олег мертв. Все, можно уходить.
Теперь оставалось искать подходящих мальчиков, знакомиться с ними, сажать в машину и увозить за город. Потом, когда они умрут от наркотиков, вывозить трупы. И ждать, когда милиция доберется до этого ничтожества. Разумеется, ей надо помочь. Якимов знал, как это сделать.
Одного из мальчиков, Диму Виноградова, он высмотрел на улице как раз в тот момент, когда у него заглохла машина. Не заводилась – хоть тресни. А мальчуган был чудо как хорош – просто одно лицо с Олегом Бутенко, только помладше, лет четырнадцати. И на Яночку похож, на молодую. Впрочем, все они были на нее похожи. Якимов с сожалением уже собрался было отказаться от затеи на сегодня, но внезапно рядом затормозила голубая «Волга», хозяин которой выскочил из машины и быстро куда-то побежал, оставив ключи в замке зажигания. Это был шанс. Якимов мгновенно пересел в «Волгу» и помчался в сторону универсама, куда несколько минут назад ушел мальчик с темными глазами. Методика быстрого знакомства была отработанной. Через полчаса он уже вез Диму в сторону «Мечты»: Яна была в отъезде, ее машина стояла в гараже, и еще через час Якимов ехал с мальчиком на машине за город. А «Волгу» бросил на дороге.
Когда он наконец прочитал в газетах об аресте Черкасова, у него камень с души свалился. Он сделал ЭТО. Теперь он может спать спокойно.
Вернувшись на работу после поездки к Соловьеву, Настя удивилась, не застав на месте ни Селуянова, ни Доценко. Они ведь обещали к концу дня подъехать, им нужно было обсудить кучу вопросов.
– Ты бы больше шлялась, – проворчал полковник Гордеев. – Они поехали Шикеринца задерживать.
– Как? Уже? – изумилась Настя. – Что-нибудь случилось?
– Коротков отзвонился, там улик на Шикеринца – видимо-невидимо. А уж когда его фотографию предъявили – вообще все закрутилось. В деле об убийстве Светланы Соловьевой есть описание примет некоего мужчины, которого видели возле нее несколько раз, но которого никто не знал. Между прочим, в эпизоде с женой Соловьева Шикеринец действовал вместе с кузеном, с Мешковым то есть. Здесь-то, в Москве, Мешкова нельзя было задействовать, его Соловьев в лицо знал. А там они расслабились. Короче, ребята поехали за обоими. Будешь ждать?
– Не знаю. Подожду, наверное.
– Не советую. Езжай-ка домой, Стасенька. Ты выглядишь плохо, отдохни немного. Никуда они не убегут, завтра все узнаешь.
– Тоже верно, – вздохнула она.
Назавтра началась обычная рутинная жизнь. Оперативное совещание, справки, отчеты, рапорты, сводки, новые трупы и новые подозреваемые. Все как обычно.
Около пяти часов вечера Настя зашла в кабинет, который занимали Коротков и Селуянов. Юра ночью прилетел из командировки и сидел небритый и серый, но бодрый и веселый.