Стилист
Шрифт:
– У тебя что, тоже эдипов комплекс? – ехидно спросила она. – Тоже на старушек тянет, как Есипова? То-то я удивилась, что ты так быстро с ним разобрался и даже правильные советы давал. Теперь мне понятно, откуда ноги растут.
– Ты не права, Ксюша, – мягко ответил он. – Она старше меня всего на три года, ей сорок восемь. И никаких сыновних чувств я к ней не испытываю. Эта женщина была со мной рядом много лет, мы вместе с ней прошли через многие трудности, у нас дети, мы их растим, и мы очень дружим. Она много сделала для меня в свое время, и я считаю себя обязанным обеспечить ей приемлемый уровень существования хотя бы во второй половине жизни. Дети подрастут и
– Ты хочешь сказать, что тебя держит возле нее чувство долга?
В ней снова вспыхнула надежда. Он не любит свою старую жену, он просто выполняет обязанность. А коль так, ничто не может помешать ему быть с Оксаной. Пусть не жениться на ней, она не настаивает, но просто быть, приходить, пить здесь кофе, ложиться в постель. Пусть он пообещает ей хотя бы это, и она с радостью кинется снова в опасную игру, чтобы заработать деньги и спокойно сидеть дома и варить борщи в ожидании редких визитов Вадима. А может быть, растить его детей…
– Ты можешь называть это как угодно, но я называю это любовью, – сказал он, лишая ее тем самым последних остатков надежды.
Он разложил на две тарелки яичницу с помидорами, посыпал сверху мелко нарубленной зеленью и поставил на стол. Оксана сквозь застилавшие глаза слезы смотрела на красно-желто-зеленую смесь в тарелке, и ей казалось в эту минуту, что вся ее наполненная красками и острыми переживаниями жизнь превратилась в это бесформенное месиво, безжалостно растоптанная и грубо перемешанная.
– Эти деятели из «Шерхана» – большие мастера прятать концы. Нигде ни один «левый» тираж не засветился. И в налоговой полиции на них ничего нет, ни одной зацепочки, хотя там на издателей большой зуб точили. Точили-точили – а ни на чем не поймали.
Миша Доценко, вплотную занимавшийся убийством в доме переводчика Соловьева, проделал огромную работу, но с места в раскрытии преступления так и не сдвинулся. Версий было несколько: убить хотели Собликову, а Андрей Коренев просто под руку попался; убить хотели Коренева, а Собликова попала в жертвы случайно; убить хотели самого Соловьева; убивать вообще никого не хотели, имела место попытка кражи или, на крайний случай, грабежа. И по каждой из этих версий предстояло собрать и проверить массу сведений.
В первую очередь решили отработать Марину Собликову – все-таки яркое криминальное прошлое и, похоже, настоящее, а также связи, завязанные во время отсидки, и, вполне возможно, сложившиеся там же конфликтные отношения. Миша перелопатил кучу материалов, нашел и опросил великое множество людей, наметил нескольких потенциальных подозреваемых, которые могли возыметь нехорошее желание свести счеты с очаровательной воровкой-взломщицей, убил время на проверку их алиби. На это ушло около десяти дней, а результата не дало. Правда, версия Собликовой была самой трудоемкой, проверка Коренева и Соловьева представлялась намного более легкой работой.
Так оно и оказалось. Еще неделя ушла на прорисовку образов Андрея Коренева и Владимира Соловьева. И опять ничего. Ни явных врагов, ни криминальных связей, ни долгов, ни тяжелых конфликтов. Версия же случайно забредшего в дом грабителя представлялась весьма вероятной, но абсолютно неперспективной с точки зрения возможности раскрытия. Оружие, из которого были застрелены Андрей и Марина, числилось за Министерством обороны и было утрачено в ходе боевых действий в Чечне. Понятно, что оно было кем-то найдено, вовлечено в незаконный оборот и продано
– Может быть, все-таки это «Шерхан» решил разделаться с Соловьевым? – предположил Доценко.
– Например, зачем? – удивилась Настя. – Я не вижу причин.
– Они боялись, что Соловьев найдет документ, предприняли ряд попыток его изъять, а когда не сумели, то сочли, что проще убить переводчика.
– Цель со средствами как-то не соотносится, – с сомнением покачала она головой. – Повод уж больно слабенький. И потом, вы обратили внимание, как усиленно руководитель «Шерхана» Кирилл Есипов выгораживал Соловьева, уверял, что тот не мог убить помощника и любовницу из ревности. Он панически боялся, что у Соловьева будут неприятности. Издательство им очень дорожит. Очень. Настолько, что это уже делается просто подозрительным. Кроме того, вы сами, Мишенька, только что сказали мне, что с точки зрения налогов у «Шерхана» все в ажуре. Конечно, им не хотелось бы, чтобы выплыла эта бумажка. Судя по всему, это единственное реальное, хотя и косвенное, доказательство того, что они гонят контрафактные тиражи, не выплачивая за них налогов и не платя гонорара переводчику. Безусловно, это повод для скандала. Но не для убийства же. И последнее: я готова согласиться с тем, что это была попытка убить Соловьева, если вы мне доходчиво объясните, почему она по времени совпала с работой Собликовой по поиску документа. Шерхановцы должны были знать, что Марина еще ищет его. Зачем же они посылают убийцу в эту же ночь? Тем более что убийца скрылся, так и не выполнив своей задачи, Соловьева он не убил, хотя имел для этого все возможности. Глупость ведь несусветная.
– Глупость, – согласился Доценко. – Но все равно у нас выбора нет. Если это был случайный грабитель, мы его никогда не найдем, нечего и время тратить. Остается только искать вокруг издательства. Если уж там мы ничего не найдем, тогда придется признать, что мы проиграли.
– Ладно, – вздохнула Настя. – Пойдем с двух сторон. Вы ищете вокруг издательства, а я попробую еще раз взяться за Соловьева. Все равно нам нужна «Мечта», уж слишком тесно она связана с делом Черкасова.
Ночью пошел сильный дождь, и после изнурительной жары можно было наконец вздохнуть свободно. От шума дождя Настя проснулась и неожиданно для себя обнаружила, что улыбается. Ночной дождь всегда приводил ее в состояние тихого умиротворения и покоя. Такое чувство она испытывала, только общаясь с женой брата Дашей, которую Алексей называл ходячим транквилизатором.
Она лежала, вытянувшись под одеялом и открыв глаза, и слушала шум дождя. Откуда-то из глубин памяти выплыли строки:
И встать я не встаю, и спать не спится…И так проходит ночь, и утро настает,Все говорят: «Весна…» А дождь не устает –Все продолжает литься! –И я с тоской смотрю, как он идет…Настя осторожно вылезла из-под одеяла, стараясь не потревожить сладко посапывающего мужа, нащупала ногами тапочки, накинула халат и вышла на кухню. Сердце колотилось как сумасшедшее, будто она только что пробежала стометровку. По лицу ее блуждала улыбка, глаза сияли. Если бы Алексей в этот момент проснулся и увидел свою жену, он очень удивился бы тому, что она в мгновение ока превратилась почти в красавицу, причем без всяких ухищрений и косметики. Но он крепко спал.