Стилист
Шрифт:
Он снова повернулся ко мне, и только что адресованное Толяну показное веселье уступило место хмурой сосредоточенности. Кистенёв бросил взгляд на циферблат таких же «Patek Philippe» из белого золота, как у Президента.
— Ладно, я как — никак человек занятой, хорош трепаться. Надеюсь, ты успел прочесть про себя какую — нибудь молитву?
С этими словами он кивнул Толе, тот кивнул в ответ и воткнул вилку от провода в электрическую розетку. Наши с Кистенёвым взгляды встретились, и в свой я вложил всю ненависть и презрение, на какие только был способен. И в момент, когда оголённый конец провода устремился к поверхности воды, я сделал движение навстречу и схватил банкира за свисающий вниз полосатый
Кистенёв дёрнулся назад, но я держал его галстук крепко, и убийца моего отца вместе с проводом ухнул в джакузи. В то же мгновение меня пронзил удар током, но я не вцепился в галстук мёртвой хваткой. Изгибаясь в судорогах, сквозь воду я видел перед собой оскаленный рот с вылетавшими из него пузырями воздуха и выпученные, как у рака, глаза. Странно, но на фоне тупой боли — меня словно кто — то хреначил огромным перфоратором — я испытывал даже некое удовлетворение от свершившейся мести.
В какой — то момент моя рука всё же разжалась и, как странно, я перестал ощущать эту жуткую вибрацию переменного тока, а вместо этого словно бы падал в какую — то бездонную яму. Кистенёв тоже падал, правда, чуть медленнее, по — прежнему разевая рот в беззвучном крике и пялясь на меня своими выпученными глазами. А затем меня окутала непроницаемая тьма.
[1] Сергей Калугин — российский поэт, музыкант, автор песен. Музыка Калугина сочетает в себе как классическую гитару, так и традиционные мотивы рок — музыки, при этом используются различные этнические направления, барокко, фламенко. В настоящее время — вокалист, гитарист и автор большинства текстов группы «Оргия Праведников», но также активно выступает сольно.
[2] Ими Лихтенфельд родился в 1910 году в семье венгерских евреев в Будапеште. Детство провёл в Братиславе, куда переехала его семья. С конца 1930—х годов в Словакии начались антисемитские выступления, и Лихтенфельд участвовал в организации отпора радикальным националистам. Тогда же начал разрабатывать систему самообороны, впоследствии получившую название крав — мага (в пер. с иврита «контактный бой»). В 1948 году, когда Израиль появился на карте мира, а вместе с ним и Армия обороны Израиля, Лихтенфельд был назначен Главным инструктором по физической подготовке и боевому искусству крав — мага в Школе боевой подготовки АОИ.
Глава 2
В себя я пришёл от ощущения холода в спине, словно лежал на каком — то металле. И тут же, не успев открыть глаза, принялся отхаркивать воду, которой, к счастью, набралось в лёгких недостаточно для того, чтобы отправить меня на тот свет. А вот напряжения 220 В вполне бы для этого хватило. Но раз я жив, значит, преступный замысел банкира и его подельника не был всё — таки доведён до конца. Интересно, что этому помешало?
Откашлявшись, я наконец — то смог встать на колени и осмотреться. И понял, что нахожусь не в джакузи и даже не в своей студии. В данный момент я пребывал в какой — то допотопной, эмалированной ванне, причём сухой, если не считать нескольких плевков откашлянной лёгкими воды. И находился я не в менее допотопной ванной комнате, к тому же совмещённой с санузлом в виде древнего унитаза, от задка которого наверх шла смывная труба, а сверху свешивался шнур с пластиковым набалдашником. Охренеть!
Куда я вообще переместился из своей студии и своего джакузи? Почему — то вспомнился фильм «Константин», там герой при помощи воды тоже перемещался, правда, в параллельную, адскую реальность. То, куда я попал, на ад было непохоже. Хотя… Может быть, это одна из его разновидностей? Тогда, нужно признать, не самая плохая. Во всяком случае лучше, чем быть вмёрзшим в дантов лёд[1] или вариться
Ещё один волнующий меня донельзя вопрос: что с Кистенёвым? Его — то тоже должно было крепко шибануть переменным током. Я искренне надеялся, что выжить удалось только мне, а этот урод плавает в моём джакузи жопой кверху. Но где джакузи и где я?!
Кто меня переместил в эту древнюю ванную комнату, пока я находился без сознания?
Пожалуй, пора всё — таки вылезти из этого раритетного чуда и провести рекогносцировку на местности. Помимо ванны и унитаза тут имелась раковина для умывания, над которой было прикреплено прямоугольное зеркало. Не удержавшись, я взглянул на своё отражение. Состроил гримасу, крутанулся, оглядывая спину. Вроде бы всё тот же, каким себя помнил, включая вытатуированного цветного дракона, перетекающего с левой лопатки на левое же предплечье. Лишний жирок, кстати, появляется на животе, надо бы собой поплотнее заняться.
Блин, тут только что мною занимались два неприятных типа, и в самом деле, не до жиру, быть бы живу. Я с чувством лёгкого недоумения кинул взгляд на гранёный стакан, из которого торчали три зубных щётки доисторического образца и помятый тюбик «Поморина». Рядом мыльница с сиротливо почивавшим внутри обмылком серого цвета. Тут же ещё один стакан, в котором видавший виды помазок и станок из — под безопасной бритвы. На тумбочке у раковины обнаружились одеколон «Шипр» и стеклянная бутыль с этикеткой шампуня «Лада». Охренеть, даже я, повидавший всякое, такого шампуня не знаю! Прямо, прости господи, какой — то парк юрского периода.
Продолжение паноптикума ожидало меня за дверью, когда я, с обёрнутым вокруг пояса полотенцем, миновал застеленный паркетом маленький коридорчик с антресолями наверху и оказался в небольшой комнате — пенале, обставленной в лучших традициях советского прошлого. Дальний её конец заканчивался балконной дверью, занавешенной полупрозрачной портьерой, но проникавшего снаружи света хватало, чтобы я мог более — менее ориентироваться. Примерно треть комнаты занимала отполированная стенка с замершим внутри хрусталём и массивной радиолой, напротив располагался застеленный клетчатым пледом диван — раскладушка, над ним — не первой молодости ковёр, в углу приткнулся телевизор (похоже, чёрно — белый) на четырёх деревянных, покрытых чёрным лаком ножках. «Рекорд» — прочитал я облупившиеся буковки на логотипе.
Нашлось место и для трельяжа. Здесь я обнаружил небольшой баллончик лака для волос «Прелесть», габаритами и дизайном совсем непохожий на тот, который я когда — то использовал в своей работе, а также синий флакон парфюма «Pani Walewska Classic».
«Духи, которыми пользуется женщина, расскажут о ней гораздо больше, чем её почерк», — заметил когда — то Кристиан Диор. Я мог бы что — то сказать о дамах, пользующихся «Chanel Gabrielle» или «Fleur D'Argent», но о той, что использует польские духи… Честно сказать, затрудняюсь.
Судя по высоте потолка, с которого свисала аляповатая люстра, я оказался в какой — то «хрущёвке». Ладно, осмотрим оставшиеся помещения. Ещё одна комнатушка, совсем маленькая. Аккуратно застеленная кровать с металлическим каркасом и сидящей на подушке страшненькой куклой. Похоже, здесь обитает девчонка. Древний письменный стол с такой же древней настольной лампой и стопкой потрёпанных учебников. Сверху покоится «Родная литература» за 7 класс с портретами на обложке Пушкина, Гоголя, Толстого, Горького и прочих классиков русской и советской литературы. Всю стену над кроватью занимает карта Союза Советских Социалистических Республик.