Стимпанк
Шрифт:
Цезарь гордо погладил кустистые бакенбарды и лишь потом объявил:
– Т'гузери пряшется на «подпольной железной дороге» [63] !
Агассис вскочил на ноги.
– Ну конечно! Где еще логичнее «залечь» негру? Без сомнения, наш колдун убедил недалеких аболиционистов его спрятать. Я всегда говорил: нетрудно провести тех, кто блуждает в потемках. Это же просто замечательно. Теперь он почти у нас в руках. Нам остается только пойти на ближайший перевалочный пункт «подпольной железной дороги», разоблачить обман Т'гузери и
63
система переброски беглых рабов-негров из южных штатов в северные (в XIX в.).
Цезарь выждал, пока Агассис закончит, а потом спросил:
– Und фы знаете, где блишайший перефалочный пункт?
– Ну, нет, не совсем…
– Так я и думал. Und к кому же нам тогда обратиться?
– Кажется, квакеры выступают против рабства. Может, мы могли бы найти члена этой секты и спросить у него?
– Это фее рафно что попросить перфого фстрешного лондонца предштавить фас королеве Фиктории! Nein, у нас с Дотти как раз ешть на примете подходящий челофек.
– И кто бы это мог быть?
– Уильям Ллойд Гаррисон [64] , ишдатель «Осфободителя».
– Я о нем слышал. Отъявленный смутьян. Насколько мне известно, несколько лет назад его атаковала посреди улицы толпа горожан, возмущенных его пламенным краснобайством в пользу эмансипации. Я предпочел бы иметь дело с человеком более разумным, но полагаю, любой, кто связан с «подпольной железной дорогой», сразу выпадает из этой категории. Ну, идем его искать?
– Ja, вот только захвачу Дотти.
64
Американский прогрессивный общественный деятель и поэт, аболиционист.
– Да будет вам, Якоб, так ли уж необходимо ее присутствие? Пусть Гаррисон ревностный аболиционист, но это еще не значит, что он забыл, что остается белым. Сомневаюсь, что он станет беседовать с негритянкой. Человек, знаете ли, может разделять частную жизнь и публичные выступления.
– Nein, нам нужно взять с собой Дотти.
Агассис воздел руки к потолку.
– Не буду с вами спорить. Но если вы настаиваете, чтобы она пошла с нами, пусть хотя бы подождет за дверью конторы Гаррисона, пока мы не уясним себе его настроения.
– Яволь.
Вскоре все трое уже переправились на пароме к причалам Брод-стрит. Гавань, как обычно, бурлила, казалась движущимся лесом мачт. На полпути их едва не потопил колесный пароход под названием «Дженни Линд».
– Мы с Дотти однажды слушали в Йоганнесбургской опере, как поет Шведский соловей. Какой голос!
– Вы взяли туземку в оперу? Какое расточительство! Как может она оценить столь возвышенные переживания?
– Это фы недооценифаете майне фрау. Und кроме того, разфе музыка не фсеобший язык?
– Не для животных.
Цезарь на мгновение умолк. Потом с искренней жалостью сказал:
– Придет день, и эти фаши наштроения принесут фам много горя, Луи. Я ясно это фишу.
Агассис промолчал.
По
На четвертом этаже они остановились у двери, на которой карандашом было написано название листка.
– Так вот, помните, что я говорил. Дотти должна ждать снаружи, предпочтительно на протяжении всей беседы, иначе мы рискуем оскорбить Гаррисона.
– Да ладно, ладно, входите же.
Поскольку это было публичное заведение, Агассис не соизволил постучать.
Все владения «Освободителя» состояли из одной заваленной книгами и бумагами тесной комнаты. Один ее угол занимал погребенный под всевозможными памфлетами и листовками стол. У стола сидел белый мужчина, по всей видимости, сам Гаррисон. На коленях у него сидел черный мужчина и обнимал белого.
Даже предстань перед ним Медуза со своими сестрами, и тогда Агассис не был бы парализован больше. Его мозг просто отказался работать, точно забастовавшие работницы из «Ассоциации реформ женского труда» на заводах Лоуэлла.
Гаррисона и его партнера как будто совсем не смутило, что их застали в столь компрометирующей позе.
– Добро пожаловать в штаб-квартиру нового мира и братства всего человечества, джентльмены, – сказал Гаррисон. – Чем можем быть вам полезны?
– Майн имя Якоб Цезарь, und это профессор Луи Агассис.
– Рад с вами познакомиться. Позвольте представить вам моего лучшего автора и ближайшего друга, мистера Фредерика Дугласа.
Черный мужчина с достоинством слез с колен белого и, протянув руку, сделал несколько шагов вперед.
Оцепенение Агассиса как рукой сняло. Расширив глаза, он непроизвольно попятился и отступал, пока не уперся в стену. Но и там его ноги продолжали тщетно шаркать.
Пожав протянутую руку, Цезарь отвлек Дугласа на себя.
– Фы долшны исфинить майн друга. В пошледнее фремя на его толю фыпало мношестфо неприятных хлопот, и он есть несколько не ф себе. Поввольте мне говорить от имени нас обоих. Мы пришли узнать, как найти перефалочный пункт «подпольной железной дороги».
Взгляд Гаррисона мгновенно стал жестче.
– Зачем?
Цезарь вкратце изложил суть их поисков. Выслушав, Гаррисон вместе со стулом повернулся к Дугласу:
– Что скажешь, Фредерик?
– Крайне неубедительно. Я склонен думать, что эти двое – охотники за беглыми рабами и пришли утащить наших братьев и сестер назад за линию Мейсона-Диксона [65] .
– Согласен. Ваши очевидные ухищрения – оскорбление нашему интеллекту, джентльмены. Передайте своим хозяевам, иуды, что вы потерпели поражение, а им недолго еще радоваться своему гнусному царству крови, пота и слез. Вскоре настанет их черед отведать кнута!
65
Изначально граница между штатами Пенсильвания и Мэриленд; в период, предшествовавший Гражданской войне, так обычно называли границу между Севером и Югом.