Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
Повисло долгое молчание. Потом Траут ткнул пальцем в Айгура: - Вот почему никто тебя не любит, Лот, разве что твою готовку. Деликатен, как свинья на скатерке.
Всеобщее внимание привлек далекий стук. Брафен встала.
– Кто-то у ворот, милорд.
– А, - ответил Кагемендра - это должны быть сержант Севарро и ее дезертиры. Айгур, скорее вернись на кухню и готовься кормить гостей. Их может быть десятка два или еще больше.
Тихо выбранившись, Брафен поспешила к воротам. Айгур встал, захватив графин.
– Сир, - сказал он, - они могут передумать.
При
Кагемендра взглянул на едва начатый ужин и тоже поднялся.
– Ну, да. Предупреждение не будет лишним в таких обстоятельствах. Но сомневаюсь, что они передумают - идти больше некуда.
– У них лошади, сир?
– И мулы, Айгур.
Траут со стоном встал.
– Прослежу, чтобы они встали в конюшню, сир. И посторожу первым.
Когда Кагемендра добрался до ворот, Севарро, Ристанд и шестеро хранителей уже окружили Брафен, а та преграждала путь, подперев створку плечом. Завидев Кагемендру, Севарро повеселела, но тут же лицо исказилось гримасой страха.
Брафен оглянулась.
– Милорд, они слишком упрямы.
– Назад, кастелян.
– Милорд, я против такой невежливости. В их положении не настаивают.
– Согласен, Брафен. Но мы хотя бы предоставим им место во дворе и конюшню для животных. Сержант Севарро, не соблаговолишь оттеснить своих? Ситуация тут не так проста, как вам кажется. Впрочем, я передумал: ведите их сюда, во двор, а мы с тобой и твоим товарищем познакомимся заново.
Брафен отступила, позволив отряду влиться во двор. Кагемендра заметил, что ряды не поредели, несмотря на новость о возвращении Калата Хастейна. Напряжение во дворе каким-то образом ощущалось щенками, они выли. Лошади и мулы паниковали на пороге, заводить в стойла их приходилось с трудом. Кагемендра жестом велел Саварро отойти с ним на двенадцать шагов.
Ристанд присоединился к ним. Здоровяк кривился и злобно смотрел на Брафен.
– Лорд, простите, - начала Севарро.
– Вы не назвались...
– Нет нужды извиняться, сержант. Я не мог просветить вас о положении дел в имении, сам не знал. Ну, похоже, спор, за которым я оставил вас, разрешился неожиданным образом.
– Мы голосовали, милорд, и пошли за большинством. Решили продолжить путь. Витрово проклятие на Калата. Он оставил слишком многих друзей помирать на склонах того холма.
– Кастелян нас огорчила, - скривил губы Ристанд.
– Кто так приветствует? Тут холодно. Солнце садится. Ночь обещает быть морозной. У меня болят ноги, я голоден. Говорю тебе, Севароо: это новая эпоха, такая, в какую никто никому не помогает. Куральд Галайн становится королевством беженцев. Это негодная жизнь.
– Ты хоть раз заткнешься, Ристанд?
– Почему бы?
– Он махнул в сторону Кагемендры.
– Даже хозяин имения отговаривал нас идти сюда. Зачем бы он сказал о возвращении Калата в форт? Хунн Раал кругом прав - бейся за соратников и в Бездну остальных!
Кагемендра откашлялся.
– Добро пожаловать, хранители. Но мое приглашение следует...
– О
– Голова Ристанда резко развернулась в сторону сержанта.
– Что это должно значить?
– Я о том, - продолжал Кагемендра, - что у нас заложники Джеларканов. Дети. Но почти столь же злые, как волки. Ваши лошади и мулы не в безопасности, хотя мы постараемся организовать охрану конюшен.
– Джеларканы?
– Ристан вцепился в спутанную бороду.
– Видала, Севарро? Что я говорил! Следует. Он зовет нас в логово волков-оборотней! Накормим их лошадками, может, они не посмотрят голодными глазами на нас самих! Ну, нужно было голосовать против тебя.
– Ты первый завел речь о том, чтобы идти сюда!
– Потому что лорд не сказал правду.
– Он не знал!
– Теперь знает!
– Ристанд, вали с глаз моих, или я порежу тебя на кусочки! Последи за животными, назначь стражу. По двое круглые стуки.
– Они заложники, сержант! Мы не можем вредить им, даже если нам отгрызут пятки!
– Просто отгоняйте. Плашмя. Милорд, сколько здесь заложников - Джеларканов?
– Двадцать.
– ДВАДЦАТЬ!
– взвизгнул Ристанд.
Крик его вызвал ответное рычание из главного дома. Звуки торжествующе взвились в сумеречный воздух. Услышав их, Ристанд выругался и схватился за меч.
– Отзываю голос, - брякнул он.
– Слышала, сержант! Голосую наоборот. Теперь за мной большинство. Не хочу, чтобы мне отгрызли ноги.
– Ристанд! Просто иди и назначь стражу, понял? Хватит голосований. Теперь мы здесь. К тому же я только насмехалась над тобой с этим большинством. Я сержант, старше всех. Мне решать.
– Лживая хренотерка! Потаскуха Отвислые Сиськи! Так и знал!
– Иди, не порти жизнь всем.
Ристанд зарычал и отошел к остальным у ворот.
Утерев лоб, Севарро громко вдохнула и медленно выдохнула.
– Извинения, милорд. С мужьями всегда так.
Четверо загонщиков встали на след, двое уже поравнялись с ней. Шаренас мельком замечала их сквозь безумную паутину голых ветвей и сучьев.
Она выдохлась, дневной свет не успеет погаснуть, давая призрачный шанс изменить ситуацию. Понятное дело: на закате блеснут клинки, разбив безмолвие зимней чащи.
Это будет конец бесславный, полный горького разочарования и до ужаса жалкий. "Подходящая сцена, подчеркивающая грубую непристойность гражданской войны. Солдаты, с коими я сражалась бок о бок - теперь они смыкаются, глаза горят жаждой убийства, мечи наголо.
Где та жизнь, которой я хотела? Победа, мир шептали так много обещаний. Кагемендра, нужно было скрыться. Вдвоем на запад, в земли Азатенаев или даже к Бегущим-за-Псами. Будь проклято наследие мира - ты со своей нелюбимой женой, я со своей лишенной будущего, пустой страстью. Мир должен был дать нам большее. Подарить смягчение всего грубого в душах, избавление от жестокости, которую считают необходимым оружием войн.