Сто глупых идей
Шрифт:
– Что-то у тебя не особенно хорошо получается продавливать Эрнесто. А все твои заявления, дескать, мужик слюни по тебе пускает – это комедия! Потому что он как минимум нос от тебя воротит!
– Жаль, ты не слышала, какие комплименты он мне сегодня отвешивал, когда я пришла в ресторан! – испепеляя взглядом, нависла надо мной ирга, опасно покачивая своими руками-ветвями с растопыренными когтями.
– Поверь мне, крошка Инга, поверь старушке Палке: мужчины много что говорят пустого, особенно если женщина сама нарывается на комплименты и буквально умоляет сказать ей хоть какие-то приятности. Твои мольбы так очевидны, что Эрнесто, наверное, просто сжалился, и решил подать тебе руку, дабы ты не захлебнулась в своей грязной луже из комплексов
И тут произошло то, что я никак не ожидала. Она вцепилась мне в лицо! Боже мой, я такое только в кино видела! Даже в детстве с девчонками не дралась, а тут... Не знаю, как сработал мой инстинкт самосохранения, но я сумела наступить ей на мысок туфли своим каблуком, и оттолкнуть. Инга отшатнулась, запуталась в своих длинных ногах и полетела назад, приземлившись на пятую точку. Я испугалась, что она расшибет себе голову о край стола, но не повезло: голова Инги всего лишь стукнулась о ножку этого стола.
– Ай! Коза паршивая! Ненавижу... – схватилась за затылок Инга.
– Инга... Как ты? Ударилась?
– Да пошла ты!.. – она поднялась, пошатнулась и неровной походкой направилась к выходу, пообещав напоследок мне всяческих неприятностей. Каких конкретно – я не особенно вслушивалась.
Вся эта ситуация настолько взвинтила мне нервы, что я первым делом пошла в ванную комнату. Вода всегда успокаивала меня, а сейчас – сам Бог велел! Да и райская купальня успокоительному процессу весьма способствовала.
Выполненная из розового мрамора в форме цветка, с подсветкой, точно сквозь тонкие мраморные лепестки лился сказочный свет, ванна годилась лишь для любования. Тем не менее, я позволила себе залезть туда, в этот волшебный цветок, мгновенно ощутив себя дюймовочкой в долине фей. В конце концов, когда еще представится в жизни возможность побывать в подобной ванной комнате? Наверное, никогда.
Можно к гадалке не ходить: Инга уже несётся к Эрнесто жаловаться и продавливать. Ах, ее отец Петрович... Это многое, очень многое объясняет, но не всё...
Спустя час я открыла дверь и сразу же наткнулась на коридорного. Он вежливо передал просьбу Эрнесто одеться потеплее и взять с собой верхнюю одежду.
– Зачем? – уточнила я, но коридорный лишь пожал плечами, и мне не оставалось ничего другого, как выполнить просьбу хозяина отеля.
– Секунду подождите, пожалуйста, - попросила я, скрываясь в своём номере. Хм, секунду... Это проще сказать, чем сделать. Пришлось снова выбросить на кровать весь шкаф. Взмыленная, как скаковая лошадь, я выскочила в коридор спустя полчаса, одетая в длинное шерстяное платье в обтяжку, высокие сапоги и держа под мышкой шубу с шапкой.
И началось мое путешествие по замку. Великолепнейшие стеклянные переходы с пальмами, словно небольшие зимние сады, не могли не восхищать, особенно когда за стеклом, на улице, шел снег, танцуя под светом фонарей. Мне так хотелось обдумать то, что предстояло сказать Эрнесто, но я почему-то никак не могла сосредоточиться, бежала чуть ли не впереди своего провожатого, ощущая себя настоящей принцессой, несущейся через все эти залы, врываясь в распахнутые двери, торопясь на свидание с тем, кто... Нет-нет... Он женат. А я - не Инга, я не стану желать того, кто мне не принадлежит. Это вообще смертный грех: вожделеть женатого человека, ведь это не просто посягательство на чужое, но еще и разрушение, разрыв, боль и ненависть, предательство...
Предательство... Как можно рассчитывать на честь мужчины, на его порядочность в будущем, если он уже когда-то кому-то изменил, в том числе и с тобой? Как восхищаться им после того, как он однажды решил, что может позволить себе переступить грань и просто переспать с кем-то на стороне? Да какой там переспать! Всунул-высунул и пошел дальше. Всего три минуты на яркое приключение в коридоре, на лестнице, в туалетной комнате, в собственном кабинете, в салоне машины, в парке, да полно мест, где это происходит!
Все привыкли приводить в пример кого-то... несуществующего, кого-то в книгах, фильмах, знакомых малознакомых, соседа с пятого этажа, певца, поэта, драматурга. Кого угодно, но только не самих себя! И все продолжают лицемерить и притворяться. Я не буду больше играть в эти идиотские игры, я не хочу больше никого оправдывать, искать мнимые «природные» объяснения очевидной низости людей. И если спросят, то я хочу приводить в пример саму себя, а не условно святых и вымышленных персонажей, ссылаться на чьи-то тексты и искать подтверждение своим мыслям в трудах авторитетных ученых. Впредь я буду говорить только от себя. И если Эрнесто решил поиграть со мной, пока не прилетела его жена, то... то я достойно откажу ему! Я найду в себе силы, я смогу сделать то, что не могут другие влюбленные женщины, когда понимают, что их взор упал не запрещенный объект вожделения. Я хочу уважать этого мужчину, и если нам не суждено быть вместе, то я буду обожать его тайно и любить по-настоящему, а это в первую очередь означает: не допускать его морального падения... в моих глазах.
Меня вновь скрутило воспоминаниями, сжало в тисках горечи. Казалось бы, столько времени прошло, а я всё еще не могу восстановиться, не могу позволить себе быть счастливой и легкой. Точно разбитая ваза, которую склеили, а швы, пусть даже незаметные, остались, как незримый энергетический отпечаток. Они, эти уродливые швы моей разбитой семейной жизни, как будто проштамповали меня: «бывшая в употреблении», старая, расколотая, с трещинами, «идет с молотка по заниженной стоимости», как уценёнка. Поэтому, по мнению большинства «опытных» дам, мне следует соглашаться на любого мужика, который обратит на меня внимание, изменит своей жене, бросит ее и... женится на мне, дабы потом точно также обжиматься по углам с более молодыми дамочками вплоть до начала его мужских старческих проблем...
Сколько раз думаю об этом, столько раз и понимаю: я другая, я так не смогу. Даже если философски отнесусь к жизни, даже если соглашусь на секс без всяких обязательств, просто ради того, чтобы удовлетворять потребности тела. Но разве тело способно удовлетворить потребности души? Нет. Всегда только наоборот. Тогда почему меня всеми силами приучают думать о теле в обход души?
Зачем мне нужны незаживающие раны, почему я сама не хочу исцелиться? Будто кто-то невидимый убедил меня, что проживая снова и снова эту жгучую боль предательства, мне откроется некая тайная дверь, за которой стоит добрый чародей, дарующий путь к свободе. Но нет, никакого особого понимания «тайны» ко мне не приходит, кроме еще одного пройденного круга личного ада со всеми моими слезами, обидами, с чувством растоптанной женской гордости и ущемленного достоинства, с многочисленными комплексами неполноценности. О, сколько их развилось на этом фоне, на этой благодатной почве, возделанной «любимым» мужчиной! Но разве не я пахала вместе с ним это поле, разве не я бросала семена, пытаясь быть понимающей, ходить на компромиссы, учиться быть женщиной и играть по правилам, которые приняты во взрослой жизни?.. В какой-то степени это можно назвать самопознанием, глубинным адским психоанализом собственных ошибок и провалов.