Сто килограммов для прогресса

Кузнецов Константин Викторович

Арифметика у нас на глиняных табличках, неудобно, надо хоть доску с мелом. Черная краска нужна. Изучаем вычитание и сложение в столбик, уже трехзначные пошли. В основном у всех получается, только часто забывают перенос единицы в старший разряд. Думаю, еще пару уроков и можно умножение объяснять, таблицу умножения учить.

Позавтракали — каша, хлеб. Посылаю людей за продуктами — Савва — старший по охране, Ратмире выдал денег — две лиры мелочью. Сказал купить две тушки барана, рыбы дешевой, хлеба, ну и что надо по-мелочи для кухни. Послал с ними двух парней и двух пацанов. Объяснил — что сколько стоит. Интересно, без знания латыни как справятся. Строго предупредил чтобы

ходили только вместе, узнаю, что кто-то в сторону отошел один — выпорю.

Позвал Ефима, посмотреть успехи чистописания. Показывает лист исписан с двух сторон плотно, на первой стороне кляксы, на обратной клякс почти нет. Пишет ровно, почерк хороший. Только шрифт у него получился промежуточный — между печатными буквами и рукописными. Но красиво получается. Оказывается, без моего разрешения боялся начать второй лист «он же деньгу стоит», поэтому исписал вторую сторону мелко и без полей. Начали второй лист — хорошо получается. Сказал чтобы выбрал двух пацанов, кто лучше на глине писал, и начал учить их писать чернилами. Когда учишь других — сам совершенствуешься. Долил чернил, не на судне — можно.

Вспомнил про еще одно дело, позвал Евдокию, наказал ей сшить из обрезка тонкой парусины, которую я в Тане покупал, сумку через плечо-торбу. Будет медицинская сумка первой помощи.

Стал сам собираться на рынок. Сегодня задача — продать маленькое зеркальце, сколько оно стоит — не знаю, но очень дорого должно стоить. С собой взял Акима, Федю, Твердислава, Ивашку и одного мальца. Пусть осваиваются.

На рынки целенаправленно нашел ряд торговцев украшениями. Прошелся, вижу зеркала из полированной бронзы с ручками. Одно даже серебрённое. Подошел к хозяину лавки, скрытно, как торговец наркотиками, показал ему зеркальце. Он сначала не понял что это. Потом потянулся двумя руками и выпученными глазами. Еще бы, такое качество изображения, столько мегапикселей. Не то что полированные бронзулетки. Долго торговались, я два раза делал вид, что ухожу. Один раз «ушел» шагов на пять. Но в результате двадцать семь лир! Почти четыре коня! Теперь жить можно, у меня еще девять зеркалец и десять больших зеркал. Это же сколько большие стоят!

Пошли закупаться. Купили льняной ткани тонкой и средней по хорошему мотку. Еще тонких ниток, мешок промытой овечьей шерсти, тонкой пеньковой веревки. На одном прилавке смотрю на коричневые бруски, думаю воск у меня еще есть. Так это мыло, а не воск! На вроде хозяйственного, и пахнет также. Но для меня прямо аромат! Купил три куска, хотя они стоили по три сольдо — как приличный обед каждый. Вспомнил про патроны, свинец купил, а пули еще не отливал.

Зашел к меднику, у него есть поварешка медная с деревянной ручкой. Купил ее и попросил ручку отогнуть горизонтально и сделать носик с боку. Медник сообразил, снял ручку, нагрел и сделал как я хотел. Пока он работал, я осматривал медные заготовки. Медь какая-то бледная, сероватая. Взял медный пруток толщиной чуть меньше сантиметра. Показываю меднику, а если согнуть? Он кивает, я с усилием сгибаю — на изгибе медь покрывается трещинками. Я их демонстрирую, медник согласно кивает, так и должно быть. Смотрит на меня внимательно: «разбираешся?», и приносит пруток другой меди, более красной. Гну этот пруток, трещин совсем мало. Я жестами спросил — сколько стоит? Выходит на четверть дороже «грязной» меди. Но и эта не особо чистая, но я надеюсь, на бериллиевую бронзу пойдет. Купил килограмм пять.

Купили еще горшочек меда, кувшин вина, большой медный котел, глиняных чашек и мисок, всего по десятку, пошли домой. Дома уже запахи — баранину варят, кашу. Опять у нас праздничный обед назревает.

Вытащили все столы из дома, может все поместятся, а то едим в две смены. Мужики соорудили из жердей подобие лавки. Расселись, все равно все не влезли — девки в сторонке у очага, пацаны за столом но стоя. Разлил мужикам по полчашки вина — и речь маленькую задвинул: что дела наши в Каффе начинаются удачно, и чтобы была удача всегда. Выпили. Приличное сухое вино. Из всех только Еремей виноградное вино раньше пил, но всем понравилось, никто не выплюнул. Поели мяса, каши хлеба, пацанам и девкам по ложке меда. Хорошо посидели, никто, конечно, с полчашки не опьянел, но настроение повысилось.

Тут Еремей ко мне:

— Ты обещал в Каффе сказать важного.

— А ты скажи, купцы московские когда домой едут?

— Через две-три седмицы, чтобы в Москву до ледостава успеть.

— Вот смотри, теперь другое: ты хорошего бобра почем продать можешь?

— Три лиры десять сольдо, если повезет — три лиры пятнадцать сольдо.

— А лавка с мехами есть? Где бобра продают?

— Есть.

— И почем там такой мех?

— Больше четырех лир. Четыре и пять, четыре и десять.

— Вот. Есть цена продажи и есть цена покупки.

— Да, так. Все купцы это знают.

— А если нам здесь свою лавку открыть, то ты всех бобров продашь по четыре с лишним лиры. А домой письмо передашь с купцами, или человека своего с серебром.

— Эх… — задумался Еремей. А я дальше:

— Еще у меня диковины есть всякие, иголки и крючки ты видел, еще зеркала стеклянные, небывалые. Я сегодня одно продал. Поставим в лавке задорого, люди будут приходить смотреть, твои меха покупать. Потом железные мастерские я буду ставить, будем в лавке железные вещи продавать.

Я пошел и принес зеркальце.

— Вот, смотри.

— Ух ты…

— Видал! Такого нигде нет, к нам в лавку люди на «посмотеть» приходить будут. А за лавку оплату первый месяц я оплачу, потом пополам. Ты торговать будешь, я мастерскими займусь.

— Эх, только гребцов и воев я нанял, кормить их теперь всю зиму.

— А ты оставь, сколько надо, остальных я на работу возьму.

— Эх, Андрей, силен ты уговаривать. Давай лавку со товарищи!

Пожали друг другу руки.

— Ищи теперь какую лавку снять. Пусть сама лавка небольшая будет, но так чтобы в доме могли человек десять-пятнадцать переночевать.

— Завтра с утра займусь.

Вот прогресс какой!

— Еремей! Я завтра на обед хочу позвать московских гостей, угостить их, послушать про Каффу, как ты на это смотришь. Пригласишь их ко мне?

— Хорошо бы было! Позову их!

— А вот как по вежеству мне их встречать?

— Ну ты же боярин, они купцы, ты можешь сидеть за столом даже, ну если из уважения, то выйти из-за стола. А вот если бы я их встречал, то на крыльцо бы вышел, как равный, расправил плечи Еремей, они хоть и богаче меня, но и я в Каффу добрался, значит равные мне. А вот если бы ты князя своего встречал, то надо выйти за ворота.

— Понятно.

Сижу я, думаю чем завтра гостей угощать. Замечаю, на заборе висит мой вкладыш от спальника, сушится. На нем в центре пятно розовое, отстиралось плохо, ну что там у нас, остатки щелока были. Висит как флаг у всех на виду. Флаг фросиной победы. Но никто на него внимания не обращает. Может, уже насмотрелись.

Велел позвать Ефросинью. Вручаю ей кусок мыла, говорю постирай мои рубахи, сейчас вынесу, и это тоже — на вкладыш показываю. Вынес белья своего — рубахи и трусы, в дороге девки их только в воде булькали. Фрося стирать засела. Тонкую веревку натянул от сарая и до забора — белье сушить.