Сто новых стихотворений
Шрифт:
А ведь это так страшно — потерять время.
Просто так. Как теряют копейку.
А если этих копеек сто? Или больше?
На них уже можно купить хлеба. И яблоко.
Красное, как желанье.
И круглое, как земная грудь.
Вчера на площади Пушкина, в полдень,
Долго болтая с пустым человеком,
Я потерял своё время. Даром.
Сто восемнадцать минут. Бесцельно.
Сто
Каждая из которых могла бы
Стать непременной моей дорогой.
Если вам случайно придётся
Быть сегодня на площади Пушкина
И вы найдёте на том же месте
То, что я потерял вчера,—
Прошу вас, верните мою потерю.
Очень прошу вас. Мою потерю.
Мне без неё невозможно трудно.
Она мне очень необходима.
Но вы не вернёте её. Я знаю.
(Как бы вы меня ни любили!)
Просто по той несложной причине,
Что время не знает круговращенья.
Время идёт по прямой дороге,
Не возвращаясь назад. К началу.
Вот почему это очень страшно —
Время носить в продырявленном сите.
Помните? Я потерял однажды
Сто восемнадцать тропинок жизни.
Даром. Бесцельно. За это время
Юрий Гагарин, ворвавшись в небо,
Шар земной облетел в ракете.
Не торопитесь
терять
секунды!
Вы ещё сможете стать космонавтом.
Вы ещё тоже
обнимете
звёзды...
97
ОДА СОБАКЕ
Я чту в ней таинственную деликатность.
Грустно тебе - значит, грустно ей.
И это умение делать приятность.
И этот азарт защищать людей.
Она не бывает несправедливой.
Ни в чём не унизит тебя никогда.
Ты для неё самый умный. И самый красивый.
Вторник её. И её среда.
Её четверг. И её суббота.
Ты - это все её ночи. И дни.
Ах, как она любит, когда ты приходишь с работы
И вы остаётесь с нею одни.
Шепчет что-то. В глаза заглядывает.
Щекою жмётся к твоей груди.
И так по-ребячьи лапы складывает,
Словно просит:
– Не уходи!
И
Так глаза её в этот момент хороши,
Что свет их легко заполняет пространство
От её души - до моей души.
98
ЮНЦЫ
С бантиками. И с усиками.
Ходят юнцы исусиками.
Затянутые. Заглаженные.
Мухами зла загаженные.
С ухмылками. И с усмешками.
Надутые, как нули.
Проходят по жизни пешками,
А целятся в короли.
В мясные. Или в консервные.
Выламываются. Форсят.
Их любят старухи нервные,
Которым за шестьдесят.
А ну, подойди поближе.
О жизни меня спроси.
Я видел тебя в Париже
На площади Сан-Суси.
Что, нету такой?
И что же?
Но ты-то ведь есть! Ты тут!
А больно, когда по роже
Затёртой кредиткой бьют?
Тебе не подам руки я.
Мне не позволит честь.
А мы? А у нас такие?
У нас?
Вот такие
есть?
Да, есть!
Да, ещё бывают.
Ещё они есть пока.
Из тех, что сливки снимают
С цельного молока.
Сиятельны. И блистательны.
Как новенькие тазы.
Уж очень они старательны,
Когда норовят в тузы.
Не пашут. Не жнут. Не сеют.
Гвоздика не скуют.
И раньше других лысеют,
И больше других снуют.
Ловят мелкую сдачу.
Делают круглый жест.
А надо бы брать удачу,
Как в жёны берут невест.
Гордо. Открыто. Трепетно.
С песнями на пиру.
А не с фальшивым лепетом.
И не ползком в нору.
В тайненькую. В укромненькую.
Только бы без людей.
Прятать там в щёлку тёмненькую
Хитрый запас рублей.
Так вот и жить подольше.
Маску надеть. И ждать.
Только бы взять побольше.
Только б поменьше дать.
А рядом, на той же улице,
На той же самой земле,
Живёт Архимед. Сутулится.
Ловит звезду во мгле.
Он просидит до рассвета.
До золотой поры.
Я знаю — парнишка этот
Откроет для нас миры.
А те, кто штурмует трассы,
В глуши, за тысячи вёрст,