Сто оттенков ночи
Шрифт:
— Даже так?! — призадумалась она, а потом добавила: — я бы поверила, если бы не знала, что ты не умеешь любить!
— Речь о другом. — я не хотел давать ей козырные карты в руки. Альбина тот человек, который при удобном случае использует информацию против тебя. — Я не лезу к тебе, ты даже не пытаешься портить мне жизнь. Я могу перестать быть благородным, если ты затронешь мои интересы, — как можно более убедительно произнес я угрозу.
Альбина испугалась и сбавила тон.
— Пусть пройдет несколько дней, мне нужно обо
Забрав сумочку и сигареты, она направилась к выходу.
— Это что? — наклонилась она и подняла с пола кольцо. — Дорогое…
Я увидел чуть дальше на полу цепочку с крестиком. Подняв, забрал кольцо у Альбины. Хоть оно и было куплено ей, выбрало оно Мелкую. И мне нравилось, что украшение висит у Евы на груди.
— Ну, я пойду.
Я не ответил.
«Что возле входной двери делают украшения Евы?!»
*** ***
Ева
Папу я давно не видела. За это время он заметно постарел, осунулся. Виски совсем седые, морщины вокруг глаз. Нет, он не потерял своей харизмы и красоты, но время оставило на нем свой след. А может это оттого, что над ним больше не тряслась мама.
— Ева, ты нас очень напугала, — подошел он ко мне. Лицо до сих пор хранило следы тревоги, но ругаться он не стал. Лазарь отошел в сторону, а папа неуклюже неуверенно обнял меня. Наверное, ждал, что я его оттолкну, как раньше, но я обняла его в ответ.
Может, я повзрослела этой ночью, а может, мне просто хотелось тепла и любви, спрятаться в родительских объятиях от всех переживаний, от боли. Физическая рана быстро затянется, а вот та, что разрывает сердце долго еще будет кровоточить. В такие моменты ты понимаешь, как важна семья.
— Ева, мы заберем тебя домой? — наверное, он впервые спросил, а не потребовал.
— Хорошо. Только без гиперопеки, пожалуйста. Завтра я вернусь к себе в общежитие. И маме мы ничего сообщать не будем, — подняла на папу твердый взгляд.
— Даю слово. Маму волновать не станем! — я заметила, что он дал только часть обещания, но спорить не стала. Меня манила открытая дверь салона автомобиля, хотелось скорее залезть в тепло.
— Тогда поедем?
Отец сел рядом с Лазарем. Всю дорогу папа задавал мне вопросы, сначала интересовался моим самочувствием, затем успехами в учебе, расслабиться мне не позволяли. С папой нам общаться было непросто, но мы оба старались делать вид, что все хорошо. Хотя годы отчужденности сказывались, чувствовалось между нами напряжение, которое старался сгладить Лазарь.
— Воронов сегодня два раза нам помог. Правда, о том, что оказывал тебе медицинскую помощь, даже не догадывается, — хохотнул брат. Отцу неприятно было упоминание о том, что я сменила фамилию.
— А что еще он сделал? — слишком явным был мой интерес. Лазарь посмотрел на меня в зеркало дальнего вида и стал рассказывать о
Я несколько раз заглядывала в телефон. Игнат непрерывно мне звонил, но ответить я не могла.
Я: Со мной все хорошо.
Быстро напечатала и отправила Воронову.
Наверное, моя семья ждала, что побуду немного с ними, но я очень устала, мне хотелось прилечь и желательно уснуть. Игната мое сообщение не успокоило, он продолжал звонить и писать. Не стала с ним переписываться при Лазаре. Он бы сунул нос в мою переписку: «С кем общаешься?» или «Кто тебе так поздно пишет?».
В доме за то время, что я не была, практически ничего не изменилось. Несмотря на «мужское царство» квартира сияла чистотой.
— Ева, давай, ты несколько дней проведешь у нас? Я не настаиваю, но мне будет спокойнее, если эти дни ты будешь под присмотром. Завтра вечером я принесу перевязочный стерильный материал и поменяю тебе повязку, — попросил родитель.
— Я подумаю, пап. Ответ дам утром.
— Хорошо. С меня завтрак, как в старые добрые времена, — улыбнулся он грустно.
— Пап, я устала. Пойду, прилягу.
— Да, конечно, дочка. — Отец с Лазарем направились в кухню, что-нибудь перекусить.
В моей спальне все осталось так, как в тот день, когда мы с мамой отсюда ушли. Я прошлась по комнате, заглянула в шкаф, выдвинула все ящики. Нашла старый дневник, фотографии…
Слезы сами полились из глаз. Немного побыв в квартире, я решила, что со мной ничего не случится, если я задержусь здесь до выходных. Я хочу о многом подумать. Да и отработки мне Воронов не отменял, пока папа с братом будут на работе, я стану усердно готовиться. Тут мне никто не помешает заниматься.
Телефон остался в кармане куртки, и он за это время успел окончательно разрядиться. Представляю, в каком бешенстве Воронов, что я не беру трубку. Выйдя из комнаты, я заглянула в кухню, папа мыл посуду.
— А Лазарь где? — спросила я.
— Ушел к себе.
— Хочу у него зарядку попросить, — стала объясняться. Неловко было оставаться с ним наедине. Не знала, что и как сказать. Он мне кивнул и я вышла.
Постучав в дверь спальни Лазаря, тут же услышала:
— Входи, Ева. Спасибо, — произнес он, как только я переступила порог его комнаты. Он с кем-то переписывался, но отложил телефон в сторону.
— За что? — недоуменно спросила я. Вроде не прикалывается.
— За то, что не стала ругаться с отцом. Он чуть с ума не сошел, когда ему сообщили о том, что с тобой случилась беда.
— Лазарь, ободранные колени и небольшое рассечение кожи нельзя назвать бедой. — мне от его откровений стало как-то стыдно.
— Корчишь из себя крутую, — усмехнулся он. — Ты же не просто так пришла?
— Зарядку дашь? Моя в общаге осталась.
— Держи. — передал он мне шнур. — Не хочешь со мной посидеть?