Сто семидесятая
Шрифт:
Не знаю, в какой момент, но эти мысли, это регулярное самовнушение стало меня угнетать сильнее, чем энергообмен и положение пленницы. Вся проблема заключалась в том, что Кэртис оказался отвратительно хорошим парнем.
В следующий круг после домогательств Ринка он ходил за мной всё свободное время, как призрак, и обращался словно с хрустальной. Нервы и так были взвинчены и потому я неважно отреагировала на новое поведение Синего. Потребовав объясниться, получила ответ как на духу: о приставаниях Ринка знала вся Зигма. Как и о том, что капитан лично за меня вступился.
Новость
Ну что с ним делать?
Кэртис был честен и открыт, никогда не гнушался моей компанией, не делая при этом вид величайшего одолжения. Он не смотрел на меня, как те десантники, искренне стараясь поддерживать приятельские отношения и неустанно благодаря за то, что я с ним вожусь.
Было бы намного проще подбрасывать топливо в очаг собственной ненависти, окажись он подонком вроде Ринка или Тезара, но он был другим.
Ему хотелось быть лучше и от того он так отчаянно стремился учиться дальше. Он желал не просто поднять собственный статус и облегчить свою жизнь, он стремился к тому, чтобы стать действительно полезным.
Кэртис часто говорил о том, как здорово бы было, умей он обращаться со всеми системами. Тогда, обнаружив проблему, он мог бы запросто починить всё сам, а не вызывать необходимую службу, тратя драгоценное время только потому, что вопрос выходит за рамки его компетентности. Однажды он признался, что в такие моменты чувствует себя бесполезным и ни на что не годным, и такие, как он, не заслуживают защиты и куска хлеба.
Слушая Кэртиса, я поражалась, насколько глубоко он предан Империи. И невольное уважение завязывалось тонкими нитями, стирая мои глупости о том, что вот такой, как он, может безжалостно отнять чью-то жизнь. Привязывать к парню все грехи его племени становилось всё сложнее.
– Ты слишком строг к себе, Кэртис, - не выдержала однажды я, слушая в очередной раз патриотические речи.
– Конечно, это прекрасно, что ты так предан Ратенмару, но не стоит забывать, что мир держится не на тебе одном, и если ты иногда будешь позволять себе отдыхать, Империя не рухнет. В конце концов, что Империя сделала для тебя?
Взгляд Кэртиса стал очень серьёзным.
– Империя сделала для меня всё. Она дала мне родителей, обучила, предоставила рабочее место и интересное занятие. Я не знаю, что такое голод и холод войны, несмотря на то, что ратенмарцы погибают каждый круг.
– Разве ты рос в семье?
– Нет, но если бы не семья ран Альрона, пришедшая к власти полтора сантира назад, я бы родился в пробирке на ферме. Меня бы с рождения растили обучающие, а по достижении совершенного возраста определили на работу, не спрашивая моего мнения. А так я появился по любви и, пусть недолго, но рос в семье. Всё никак не могу привыкнуть к этой вашей странной программе Хранящих, - пробубнил себе под нос Кэртис, снова удивляясь, что я так мало знаю.
– Боюсь, я снова не совсем понимаю, - проигнорировала я замечание.
– Мне казалось, что вы, то есть мы, все ратенмарцы проходят тест и нам выбирают профессию.
– Не совсем
– Тест лишь определяет интеллектуальные возможности и выявляет склонности. Мы получаем рекомендации по трудоустройству. Выбор, может, и невелик, шесть-семь видов работы, но конечное решение за каждым. И если я, к примеру, доволен своей работой и не хочу ничего менять, у меня есть такая возможность, но если вдруг решу сменить профессию - могу в любое время пройти тестирование. И если результат будет удовлетворительным, могу изменить занятие или повысить квалификацию.
Откинувшись на ствол дерева, я отложила планшет с обучающей программой в сторону - возможность больше узнать о Ратенмаре и капитане была гораздо привлекательнее, чем система Прогулочной.
– А при чём здесь семья ран Альрона? Что случилось полтора сантира назад?
Портативное устройство на запястье молчало, ничего не мешало мне спрашивать дальше.
– Не могу поверить, что рассказываю то, что известно каждому с рождения, - не переставал удивляться Кэртис моему "пробелу в знаниях".
– Пожалуй, нужен небольшой урок истории, - серьёзно заметил он.
– Начну с того, что Ратенмар всегда был Империей и не всегда правители прошлого отдавали себе отчёт в своих действиях. Нет, наверное, смысла вдаваться в подробности, но однажды, в стародавние времена, когда мы только осваивали космические просторы и узнавали, что не одни во вселенной, ран Эльрир Тожест Тринадцатый, Жадный, как звали его в народе, позарился на чужую территорию. Планета называлась Меяро. Она стала одной из первых земель, до которой нам удалось добраться. Позже, когда на просторах Меяро уже были разбиты наши колонии, явились тандерцы и предъявили свои права. Ран Тожест отказался освободить занятые земли и тандерцы объявили нам войну.
– Планета действительно принадлежала им?
Кэртис кивнул.
– Мы всегда отличались воинственностью и потому пламя войны не стихает вот уже семь сантиров. Тандерцы оказались готовы лучше нас, и после двух сантиров мы лишились дома - они уничтожили планету. К тому времени уже существовали догадки о невероятных способностях врага и несколько вместительных платформ были укрыты вблизи других звёзд. Жалким остаткам нашего народа пришлось начинать всё сначала.
Многие из выживших жаждали одного - мести, и именно под их лозунгами выросли следующие поколения. Мы занимались только стратегически важными отраслями: биотехнологиями, среди которых особое место занимало количественное восстановление нашего вида; генной инженерией - проект суперинтеллекта и проводников, сейчас мы называем их Проводящими; военными технологиями и космической авиацией. Вся наша жизнь подстраивалась под одну-единственную цель - сделать всё, чтобы уничтожить тандерцев, отнявших у нас дом.
Следующие вожди зашли очень далеко в попытке упорядочить нашу новую жизнь. Мы стали походить на машины, не имеющие права голоса и лишённые выбора. Да и многие ратенмарцы не противились такому укладу. Никто не хотел рожать и воспитывать детей в военное время, считая что такую простую задачу можно доверить высокотехнологическим системам, а сами они тем временем посвящали себя войне.
Как я уже и сказал, всё изменилось с приходом к власти семьи ран Альрона. К тому времени набралось уже достаточно несогласных с рабским порядком и вместе они захватили власть.