Сто Тысяч Королевств
Шрифт:
— Камень Земли используется в ритуале передачи власти. Кто-то — причем обязательно из Арамери, это приказ самого Итемпаса — держит Камень и употребляет его силу для того, чтобы перенести главную сигилу.
— Значит, это должен быть Арамери… — Так-так-так, еще одна деталь головоломки встала на место. — И что же, любой Арамери во дворце может это сделать? Даже самый обычный слуга?
Сиэй медленно кивнул. Я давно заметила — если он очень сосредоточен, то не моргает. Сейчас он не моргал. Крохотный,
— Да. Любой Арамери. Даже самый дальний родственник. На один миг этот человек становится одной из Трех.
Ну что ж, он все сказал. Одной фразой. Этот человек. На один миг.
Этот человек вспыхнет, как зажженная спичка, — естественно, ведь божественная сила во всей своей полноте ворвется в смертное тело. Яркая вспышка. Несколько мгновений ровного пламени. А потом…
— А потом этот человек умирает, — тихо сказала я.
Сиэй снова не по-детски серьезно улыбнулся:
— Да.
Ах, какие умные у меня были пращуры! Судите сами — всех родственников, вплоть до самых дальних, сгоняют во дворец. Превращают в обслугу. И получают целую толпу людей, из которой в любой момент можно выдернуть очередную жертву. Если каждый примет в себя силу Камня на единое мгновение, Арамери — чистокровные, естественно, эти не собираются собой жертвовать — долгое время смогут пользоваться божественной мощью…
— Значит, Декарта хочет, чтобы этим человеком во время ритуала стала я. Так? А почему?
— Глава клана должен быть человеком сильным. Должен быть готов пожертвовать близкими. — Сиэй пожал плечами. — Слугу обречь на смерть легко, а как насчет друга? Или, к примеру, мужа?
— Релад и Симина и не знали, что я на свете существую, когда Декарта меня сюда вызвал. Почему он выбрал меня?
— Ну, это только ему известно.
Я опять разозлилась, но в этот раз не на кого-то конкретно. Бывает, когда злишься от отчаяния и бессилия. Вот как я сейчас. Почему-то мне казалось, что уж Энефадэ точно знают все и про всех. Но нет, это было бы слишком легко…
— А почему, во имя энергий Вихря, вы решили использовать меня? — сердито вопросила я. — Зачем держать новорожденную душу Энефы под носом у людей, которые, если что, тут же ее уничтожат?
Сиэй потер нос с очень смущенным видом.
— Ну… в общем… э-э… это я предложил. Ну, знаешь: если хочешь что-то спрятать, нужно спрятать прямо под носом у человека, понимаешь? А Декарта очень любил Киннет, это все знали, и мы надеялись, что с ней-то ты точно будешь в безопасности. Мы и думать не думали, что он ее убьет — все-таки двадцать лет прошло. Нас это как-то врасплох застало…
Я заставила себя снова откусить от рулетика — на этот раз удалось добраться до начинки. Значит, смерть матери для всех оказалась неожиданностью. И все же, и все же… В глубине души — там, где
— Слушай меня внимательно. — Сиэй наклонился вперед. — Камень — это все, что осталось от тела Энефы. В тебе живет душа Энефы! И ты сможешь воспользоваться силой Камня так, как могла бы сама Энефа! Йейнэ, если Камень будет у тебя в руках, ты сможешь изменить облик мира! Ты сможешь освободить нас! Это же будет проще простого!
И он выразительно щелкнул пальцами — раз, и готово!
— Угу. А потом я умру.
Он опустил взгляд и погрустнел.
— Мы на это не закладывались. Во всяком случае, с самого начала, — пробормотал он. — Но… да. Ты умрешь.
Я доела рулет и посмотрела на еду без аппетита. Он куда-то улетучился. Зато гнев — медленно, но верно нарастающий, яростный — постепенно овладевал мной. Я чувствовала себя так же, как когда убили маму, — такой же свирепой.
— И вам нужно, чтобы я в состязании наследников проиграла? — тихо спросила я.
— Ну… да.
— Что вы мне предложите взамен? Если я заключу с вами союз, какова будет ваша цена?
Он замер. А потом быстро проговорил:
— Мы защитим твою землю во время войны, которая последует за нашим освобождением. А после победы народ Дарра будет в числе избранных. Мы умеем держать слово, Йейнэ. Поверь мне.
О, я ему верила. Длящееся вечно благословение четырех богов — о да, ради этого стоило рискнуть жизнью. Дарр ждет безопасное будущее и процветание — если, конечно, мы выживем в этой войне. О да, Энефадэ умели читать в моем сердце.
И думали, что знают о нем все. И зря. Очень зря.
— Я ставлю еще одно условие, — жестко произнесла я. — Я выполню ваше желание, Сиэй. Даже ценой своей жизни. Оно того стоит — так я отомщу убийце матери. Я возьму Камень в руки и с его помощью освобожу вас. И умру. Но я умру не как покорная и униженная жертва обстоятельств!
Я смерила его свирепым взглядом:
— Нет! Я хочу выиграть это состязание!
Миленькие зеленые глазки вытаращились так, словно Сиэй впервые меня увидел.
— Йейнэ, — нерешительно начал он, — это невозможно! Декарта, Релад, Симина — они же все против! Каким образом…
— Ничего не знаю! Ты это все придумал? Да или нет? Хочешь сказать, что бог шуток и обмана не может обхитрить эту троицу?!
— Я бог обмана! А не политических интриг!
— Так вот иди и сообщи мои условия остальным, — отрезала я.
А потом взяла вилку и, хотя есть уже совсем не хотелось, мрачно подцепила перчик и не менее мрачно его сжевала.
Сиэй продолжал таращиться на меня. Потом нервно хихикнул: