Столь многое сплелось…

Уиндем Джон

Основной цвет был бледно-зеленым с полосками потемнее, которые, слабели, уходя на нижнюю сторону. Ближе к центру спинки проходил рисунок наконечников стрел, ярких в центре и почти сливавшихся с зеленым фоном у острия. По обе стороны брюшка были похожие на скобки алые закорючки. Мазки того же алого цвета отмечали сочленения зеленых лап, и такие же мелкие отметины были на верхней части того, что Эдвард звучно называл цефалотораксом, но Лидия думала об этом, как о месте, куда крепятся ноги.

Лидия

склонилась ближе. Странно, но паук не замер в неподвижности, как обычно делают пауки. Казалось, его внимание было всецело занято чем-то, что он держал между передней парой лап, чем-то мелькающим при движении. Лидия подумала, что этот предмет — аквамарин, граненый и полированный. Когда она шевельнула головой, чтобы в этом убедиться, ее тень упала поперек кувшина.

Паук перестал вертеть камешек и застыл. Наконец, тоненький и глуховатый голосок с легким иностранным акцентом произнес:

— Привет! Кто вы?

Лидия оглянулась. Кабинет как и прежде был пуст.

— Нет, смотрите сюда! — сказал глуховатый голосок.

Она снова посмотрела вниз в кувшин и увидела, что паук показывает на себя ногой номер два справа.

— Меня зовут — Арахна, — вежливо сказал голосок. — А вас?

— Э-э… Лидия, — неуверенно ответила Лидия.

— Ах, дорогая! Почему же? — спросил голосок.

Лидия почувствовала легкое раздражение.

— Что вы имеете в виду? — спросила она.

— Ну, как мне помнится, Лидию отправили в ад в наказание за то, что она сделала что-то особенно гадкое со своим любимчиком. Полагаю, вас назвали не в…

— Конечно, нет, — ответила Лидия, чуть добавив в голос резкости.

— Вот как, — с сомнением произнес голосок. — И, все-таки, не станут же вас называть просто так. И, знаете ли, я никогда по-настоящему не винила Лидию. Любовники, по моему опыту, обычно заслуживают… — неуверенно оглядываясь в комнате, Лидия пропустила остаток фразы.

— Я не понимаю, — сказала она. — Я хочу сказать, это в самом деле?..

— Да, это я, все верно, — сказала паучиха. И словно в подтверждение, снова указала на себя, на сей раз третьей лапой слева.

— Но… ведь пауки не умеют…

— Конечно, нет. Настоящие пауки не умеют, но я — Арахна, я же вам сказала.

Туманное воспоминание шевельнулось где-то у Лидии в голове.

— Вы хотите сказать, та самая Арахна? — поинтересовалась она.

— А вы когда-нибудь слышали о другой? — холодно вопросил голосок.

— Я имею в виду, та самая, что досадила Афине — хотя я сейчас не могу вспомнить чем именно? — спросила Лидия.

— Именно. Я классная вязальщица, а Афина взревновала, и…

— Значит, вы вязали?

— Я была лучшей вязальщицей и ткачихой, но

когда я выиграла всегреческие открытые соревнования и победила Афину, та не смогла с этим смириться, она так яростно стала ревновать, что превратила меня в паука. Я всегда говорила, что вообще очень нечестно допускать к соревнованиям богов и богинь. Они совершенно не умеют проигрывать, а потом распускают о вас ложные слухи, чтобы оправдать те гнусности, которые совершили в отместку. Наверное, вы все слышали по-другому? — добавил голосок слегка вызывающим тоном.

— Нет, мне кажется, все было именно так, — тактично ответила Лидия. — Вы, наверное, уже так долго были пауком, — добавила она.

— Да, предполагаю, что так, но через какое-то время перестаешь считать.

Голосок сделал паузу, а потом продолжил:

— Я говорю, не возражаете ли вы, если снимете эту стеклянную штуку? Здесь внутри так душно; и, кроме того, мне не надо будет так кричать.

Лидия заколебалась.

— В этой комнате я никогда ни во что не вмешиваюсь. Мой муж раздражается, если что-то не так.

— О, вам не надо бояться, что я убегу. Если хотите, я дам вам честное слово.

Но Лидия все еще сомневалась.

— Понимаете, вы находитесь в весьма отчаянной ситуации, — сказала она, невольно взглянув на бутыли со спиртом.

— Реально, нет, — сказал голосок тем тоном, что подразумевает пожатие плечами. — Меня и прежде часто ловили. Но все как-то устраивалось — как и должно быть. Это одно из немногих преимуществ обладания вечным проклятием. Ибо становится невозможным, чтобы случилось что-то по-настоящему фатальное.

Лидия осмотрелась. Окно заперто, дверь тоже, камин заблокирован.

— Ну, наверное, на несколько минут, если вы мне пообещаете, — согласилась она.

Она подняла кувшин и отложила его в сторону. И когда делала это, то зацепила и потянула паутинные занавеси, которые разорвались.

— Даже не расстраивайтесь об этом! Ерунда! Вот так-то лучше, — сказал голосок, все еще слабый, но теперь совершенно ясный и четкий.

Паучиха не шевелилась. Она все еще держала между передними лапами аквамарин, который сверкал, ловя свет.

Внезапная мысль пришла ей в голову. Лидия наклонилась и пристально посмотрела на камень. И с облегчением увидела, что он не один из ее собственных.

— Красиво, не правда ли? — сказала Арахна. — Хотя и не вполне мой оттенок. Я его, скорее, заглушаю. Более подходящим был бы изумруд — даже если бы он оказался гораздо меньше.

— Где вы его взяли? — спросила Лидия.

— О, в доме неподалеку. Мне кажется, через подъезд отсюда.

— Миссис Феррис — да, конечно, это, наверное, один из ее камней.