Столетняя война
Шрифт:
Враги увидели его, и дюжина арбалетов дернулась вверх. Светловолосый человек с обнаженным мечом в руке тоже поднял голову. Томас узнал его. Это был мессир Жоффрей де Пон-Блан, и Томас заколебался: он восхищался этим человеком. Но тут первая арбалетная стрела просвистела так близко от его лица, что он ощутил ветерок на щеке, и тогда он выстрелил сам, понимая, что его стрела летит прямо в раскрытый рот мессира Жоффрея. Впрочем, Томас не видел, куда она попала: когда на других арбалетах зазвенели тетивы и к луне взлетели новые стрелы, он шагнул назад.
— Главный
Послышался топот — это бросились вперед латники, пока арбалетчики не успели перезарядить свое неуклюжее оружие. Томас вернулся к краю крыши и увидел мелькающие мечи, топоры и брызги крови на оштукатуренных фасадах домов. Он заметил, как латники прорубаются к телу мессира Жоффрея, чтобы убедиться, что тот действительно мертв. Какая-то женщина в доме кричала, что мессир Жоффрей всего лишь защищался.
Съехав по скату крыши, Томас соскочил на улицу там, где погиб мессир Жоффрей, и подобрал три арбалета и мешок арбалетных стрел, которые отнес Уиллу Скиту.
Йоркширец ухмыльнулся.
— Арбалеты? Значит, ты прикинешься врагом. Этого не сделать в Ла-Рош-Дерьене, и, стало быть, вы подстережете сэра Саймона где-то за городом. Так?
— Вроде того.
— Я бы мог читать тебя, как книгу, парень, если бы умел читать, но у меня для этого слишком много здравого смысла.
Скит и Томас направились к реке, где были захвачены три корабля, а еще два после опустошения трюмов пылали вовсю.
— Но как вы выманите ублюдка из города? — поинтересовался Скит. — Он же не полный болван.
— Полный, когда дело касается графини.
— Ну, раз так! — усмехнулся Скит. — То-то я думаю, что это графиня вдруг стала с нами всеми очень добра. Значит, вы снюхались, ты и она, так?
— Нет, не так.
— Но скоро снюхаетесь, верно?
— Сомневаюсь.
— Почему? Потому что она графиня? И все равно она баба, парень. Но я бы поостерегся.
— Поостерегся?
— Сущая стерва. Снаружи выглядит мило, но внутри — кремень. Она разобьет тебе сердце, парень.
Скит остановился на широком каменном причале, куда люди таскали из складов кожу, зерно, копченую рыбу, вино и рулоны материи. Среди них был и сэр Саймон, он кричал на своих людей, чтобы пригнали еще повозок. Город принес богатую добычу. Ланьон был гораздо больше Ла-Рош-Дерьена и, поскольку успешно выдержал зимнюю осаду графа Нортгемптонского, считался среди бретонцев надежным местом для хранения добра. А теперь его выпотрошили. Мимо Томаса проковылял человек, неся в охапке серебряную посуду; другой тащил полураздетую женщину за обрывки ночной рубашки. Несколько стрелков выбили дно из бочки и лакали из нее, окунув лица в вино.
— Войти в город оказалось довольно легко, — сказал Скит, — но будет чертовски непростым делом привести этих пьяных ублюдков назад.
Сэр Саймон плашмя бил мечом по спинам двух пьяниц, мешавших его людям опустошать склад с материей. Увидев Томаса, он удивился, но, опасаясь Уилла Скита, ничего не сказал, а просто отвернулся.
Похоже, эта скотина уже разделалась со своими долгами, — сказал Скит, глядя в спину сэру Саймону. —
— Нет.
— Это не так просто, как может показаться. Конечно, легче, чем стрелять из настоящего лука, но все равно требуется сноровка. С непривычки чертовы штуковины могут попасть чуть выше. Джейк и Сэм согласны тебе помочь?
— Сказали, что да.
— Еще бы, такие головорезы. — Скит все смотрел на сэра Саймона в новых блестящих доспехах. — Полагаю, этот ублюдок возьмет свои денежки с собой.
— Да, я тоже так думаю.
— Половина моя, Том, и я не задам никаких вопросов насчет субботы.
— Спасибо, Уилл.
— Но сделай все как следует, Том, — сердито проговорил Скит, — сделай все как следует. Я не хочу увидеть тебя повешенным. Я не прочь полюбоваться, как иные болваны исполняют эту пляску на веревке и по их ногам течет моча, но когда ты задергаешься по дороге в ад, это будет позорное зрелище.
Они вернулись к стенам. Оба не взяли никакой добычи: они награбили более чем достаточно за время набегов в Северной Бретани. Теперь настал черед людей Тотсгема насладиться захваченным городом.
Один за другим обыскивались дома и осушались бочки в тавернах. Ричард Тотсгем хотел, чтобы его части к рассвету покинули город, но повозок было захвачено слишком много. Они сбились около узких восточных ворот. Не хватало лошадей, чтобы их тянуть, и солдатам пришлось самим впрягаться в оглобли: не бросать же награбленное! Другие напились до бесчувствия, и латники Тотсгема выискивали их по городу. Пьяниц выгнал из укрытий пожар. Англичане подожгли соломенные крыши, и горожане убежали на юг.
Дым поднимался густым черным столбом. Морской ветерок относил его на юг. Снизу столб светился бледно-красным, и, видимо, это зрелище сообщило идущему из Гингама войску, что они опоздали. Солдаты шли всю ночь, выискивая место, где можно устроить засаду людям Тотсгема, но урон уже был нанесен. Ланьон пылал, а его добро было погружено на повозки, которые все еще вручную выкатывали через ворота.
Однако если ненавистных англичан не удалось подстеречь на пути в город, их можно застать врасплох по пути обратно. И вражеские командиры направили свои войска на восток, к дороге, ведущей в Ла-Рош-Дерьен.
Первым заметил врага косоглазый Джейк. Сквозь поднявшийся над равниной жемчужный туман он увидел во мгле на юге какие-то тени. Сначала он принял их за стадо коров, а потом решил, что это беженцы из города. Но чуть погодя разглядел знамя, копья и серые кольчуги. Он крикнул Скиту, что видит всадников.
Скит всмотрелся со стены.
— Ты что-нибудь видишь, Том?
Это было перед самым рассветом, окрестности посерели и покрылись клочьями тумана. Томас взглянул и увидел в миле от города густой лес и низкую темную ограду над туманом. А потом тоже разглядел в сером свете знамена, серые кольчуги и частокол копий.