Столичная штучка
Шрифт:
– Перенесем тряпки, ведра…
– И веники!
– Швабры!
– И пол подметем!
– Мы умеем!
Богдан прикрыл руками уши и засмеялся:
– Хорошо-хорошо, только не кричите так, в ушах звенит.
– Ур-р-ра!
Маша с Дашей наперегонки рванули на второй этаж. Богдан присел рядом с Ритой, вытянул длинные ноги и признался:
– Я сегодня тоже устал.
– Еще бы. Столько мусора перетаскал на спине. Ты же не грузчик!
Рита заметила Олега, тот как раз подходил к калитке. Она подождала,
– Ну и нахалка…
– Ты о ком?
Рита кивнула в сторону калитки и удовлетворенно отметила, как помрачнел Богдан. Явно заметил, что Леська болтает с Олегом. Еще и смеется чему-то!
– О Леське, о ком же еще, – с видимой неохотой буркнула она.
– Почему «нахалка»? – отрывисто спросил Богдан.
– Ну… Олег же ко мне пришел, а она вяжется. Наверняка сказала, что меня нет.
– А ты покажись, – бросил Богдан, глаза его сузились, взгляд стал пронзительным, неприятным.
Рита невольно поежилась и проворчала:
– Подводить сестру? Ни за что. Он же ей нравится. А мне все равно. Ну, по большому счету.
Богдан криво усмехнулся. Рита жалобно протянула:
– Лишь бы Леська деньги у него не просила! Якобы для меня. В долг. Уже дважды брала.
Богдан резко обернулся, его скулы отвердели, брови сошлись в одну линию, он неверяще выдохнул:
– Что?!
– Брала, – тоненько пискнула Рита – ей неожиданно стало страшно. – На пару дней. А я вынуждена отдавать. Не говорить же Олегу правду!
Лицо Богдана потемнело и стало страшным. Он снова посмотрел на Лесю, Рита торжествующе улыбнулась: в руках троюродная сестра держала деньги.
Рита легко коснулась локтя Богдана и умоляюще прошептала:
– Ничего не говори ей, ладно? Она… она не виновата! Просто… просто Леся нищая. Для нее деньги главное, я понимаю. А мне… мне легче вернуть Олегу долг, чем… чем позорить сестру. Я… я тебя очень прошу!
Богдан кивнул и молча исчез в доме. Рита проводила его взглядом и облегченно вздохнула: ей нелегко далась эта сцена.
Она улыбнулась подошедшей Лесе. Взяла у нее две сотни и сунула в карман шорт. Потом приложила палец к губам и попросила:
– Только никому, ладно? Я не хочу, чтоб хоть кто-нибудь знал о деньгах!
– Конечно, я никому не скажу, – серьезно сказала Леся.
Она села рядом, и девочки какое-то время помолчали, прислушиваясь к веселой возне Маши и Даши. Сестры яростно спорили, чья очередь мести полы.
– Твой Олег очень даже ничего, – задумчиво произнесла Леся. – Приятный парень. Дедушке бы понравился. И Дане.
«Забудь о Дане! – мысленно посоветовала троюродной сестре Рита. – Он не для тебя!»
Рита встала и невольно охнула, так ломило поясницу. Она удивленно хмыкнула:
– Ничего себе, я сегодня напахалась! Не разогнуться.
Леся сочувственно кивнула:
– После
Рита поморщилась: понимание сестры вызывало лишь досаду. Рита казалась себе предательницей – Леська такая дурочка!
Думать об этом не хотелось. Рита заставила себя помахать Лесе рукой и ушла в дом. Но перед ее глазами все равно стояла худенькая кудрявая Леся в выцветшей футболке и белесых джинсовых шортах. Она нянчила перебинтованную руку, золотисто-карие глаза смотрели укоризненно и чуть удивленно.
«Глупости, – снова одернула себя девочка. – Каждый сам за себя!»
Богдан выругался сквозь зубы: он уже в третий раз уронил на ногу тяжелый обрезок трубы.
Юноша присел на подоконник и первый раз в жизни пожалел, что не курит. Почему-то казалось: это принесло бы облегчение. Во всяком случае, парни в фильмах и книгах курили, чтобы снять стресс.
«Идиот. Приобрести дурную привычку легко, а вот избавиться… Отец до сих пор не может. Уже раз десять бросал, сердце ни к черту, и врачи настаивают…»
Он выглянул в окно, наткнулся взглядом на худенькую сиротливую фигурку и неприязненно поморщился: «Ну и артистка!» А он – кретин. Настоящий. Столько лет считал Леську ангелом. Едва не молился на нее. Оберегал. Парни в школе боялись к ней даже подойти. Только вот Петро…
Ну, Симоненко тоже дурак! Знал бы он…
Богдан криво усмехнулся, наблюдая за сидящей на крыльце девочкой. Она мечтательно смотрела на закат, личико ее казалось чистым, ясным, глаза – невинными, по-детски припухлые губы подрагивали в улыбке.
Богдан резко отвернулся, сердце его сжалось, вдруг подумалось – он ошибается. Ну не может быть правдой эта гнусная история!
«Истории, – поправил его внутренний голос. – Вспомни о платье. И о деньгах за фрукты. И о сегодняшней сцене. Она же выпросила деньги у этого парня! При тебе. Или не веришь собственным глазам?»
Богдан изо всех сил ударил кулаком по стене. Вздрогнул от боли и долго непонимающе смотрел на разбитые в кровь костяшки пальцев. Наконец встал. Равнодушно вытер руку носовым платком и пошел вниз.
Он должен поговорить с Лесей. Прямо сейчас. Иначе сойдет с ума. Ночью. Когда будет примеривать к той Лесе, что знал всю жизнь, сегодняшние поступки.
Он наверняка ошибается. Или что-то не так понимает.
Богдан немного постоял у дверей, прислушиваясь к веселой возне сестер, они «подметали» уже третью комнату. Сердце немного отпустило, он угрюмо усмехнулся.
Спустился вниз и сел рядом с Лесей. Поймал ее радостный взгляд, светлый и, как всегда, невинный. Худенькое личико озарилось привычной улыбкой, и Богдан хмуро подумал, что привык к девочке. И автоматически улыбнулся в ответ.