Столкновение цивилизаций

Хантингтон Самюэль

Подобно другим проявлениям глобального религиозного возрождения, Исламское возрождение является одновременно и следствием модернизации, и попыткой схватиться с ней врукопашную. Лежащие в ее основе причины, как правило, те же, что вызвали индигенизацию в не-западных обществах: урбанизация, социальная мобилизация, высокий уровень грамотности и образованности, усиление интенсивности коммуникаций и роли средств массовой информации, расширение связей с западной и другими культурами. Эти процессы подрывают традиционный сельский уклад и клановые узы, порождают отчужденность и кризис идентичности. Исламистские символы, взгляды и убеждения отвечают порожденным этим психологическим запросам, а исламистские благотворительные организации – общественным, культурным и экономическим нуждам мусульман, захлестнутых процессом модернизации. Мусульмане ощущают потребность возвращения к исламским идеям, обычаям и институтам, чтобы дать ориентир и двигатель для модернизации .

Исламское возрождение, согласно одному из заявлений, было также “результатом заката могущества и престижа Запада…Вместе с тем, как Запад отказался от тотальной власти, его идеалы и институты утратили блеск”. Если быть более точным, Исламское возрождение побудил и подогрел нефтяной бум 1970-х, который повысил благосостояние и могущество многих мусульманских народов, а также позволил им перевернуть взаимоотношения

господства и подчинения, которые существовали у них с Западом. Как заметил в то время Джон Б. Келли: “Жителям Саудовской Аравии несомненно доставило двойное удовольствие причинить унизительные страдания жителям Запада; потому что это было не только выражением могущества Саудовской Аравии, демонстрацией или намерением демонстрации [c.174] презрения к христианству и превосходства ислама”. Действия мусульманских стран, обладающих богатыми нефтяными запасами, “если их поместить в их историческую, религиозную, расовую или культурную среду, свелись к простой наглой попытке мусульманского Востока обложить данью христианский Запад” . Правительства Саудовской Аравии, Ливии и других стран использовали свои нефтяные богатства для того, чтобы поощрять и финансировать мусульманское возрождение, и именно это богатство способствовало тому, что интересы мусульман переключились от очарования западной культурой к глубокой заинтересованности своей собственной и к готовности утверждать место и важность ислама в не-исламских обществах. Точно так же, как западные богатства до этого свидетельствовали о превосходстве западной культуры, нефтяные богатства стали доказательством преимуществ ислама. Импульс, вызванный взвинченными ценами на нефть, сошел на нет в 1980-е, но население неуклонно продолжало прирастать. В то время как духовный подъем Восточной Азии был обеспечен впечатляющими темпами экономического роста, Исламское возрождение было обеспечено впечатляющими темпами роста населения. Демографический рост в исламских государствах, особенно на Балканах, в Северной Африке и Центральной Азии, значительно превышал показатели соседних стран и мира в целом. С 1965 по 1990 год количество людей на Земле выросло с 3,3 млрд. до 5,3 млрд., т.е. ежегодный прирост составлял около 1,85%. В мусульманских странах темпы роста всегда были выше двух процентов, и часто превосходили 2,5%, а временами – и все 3%. Например, между 1965 и 1990 годами население Магриба увеличивалось на 2,65% в год, и выросло с 29,8 до 59 миллионов человек, причем население Алжира росло со скоростью 3 процента в год. В тот же период количество египтян росло со скоростью 2,3% – с 29,4 до 52,4 миллиона. В Центральной Азии в период с 1970 до [c.175] 1993 года темпы роста составляли: 2,9% в Таджикистане, 2,6% в Узбекистане, 2,5% в Туркменистане, 1,9% в Кыргызстане, всего 1,1% в Казахстане, чье население почти наполовину состоит из русских. В Пакистане и Бангладеш темпы роста населения составили более 2,5% в год, а в Индонезии – свыше 2%. В целом же мусульмане, как уже упоминалось, составляли в 1980 году около 18% населения мира. К 2000 году эта доля, по-видимому, будет составлять более 20%, а к 2025-му увеличится до 30% .

Темпы роста населения в странах Магриба и других государствах достигли своего пика и сейчас начинают снижаться, но рост в абсолютном выражении продолжается, и он будет оставаться высоким. Влияние этого роста будет ощущаться в первые годы двадцать первого века, потому что среди мусульманского населения будет непропорционально большая доля молодого населения с преобладанием подростков и двадцатилетних, (см. рис. 5.2). Кроме того, люди из этой возрастной группы будут проживать преимущественно в городах и иметь по крайней мере среднее образование. Это сочетание большой численности и социальной мобильности имеет три значительных политических последствия.

Во– первых, молодежь -это олицетворение протеста, нестабильности, реформ и революции. История знает немало примеров, когда значительная величина доли молодежи в обществе совпадала с такими явлениями. Есть мнение, что “Протестантская Реформация – это пример одного из самых выдающихся молодежных движений в истории”. Демографический рост, как убедительно показал Джек Голд-стоун, был центральным фактором двух революционных волн, прокатившимся по Евразии в середине семнадцатого и конце восемнадцатого столетий . Заметное увеличение доли молодежи в западных странах совпало с “Веком демократической революции” в последние десятилетия восемнадцатого века. В девятнадцатом веке успешная индустриализация и эмиграция снизили политическое влияние [c.176] молодого населения в европейских странах. Однако доля молодых в обществе вновь поднялась в 1920-е, обеспечив кадрами фашистов и другие экстремистские движения . Четыре десятилетия спустя послевоенный всплеск рождаемости оставил о себе политический след в виде демонстраций и протестов 1960-х.

Рисунок 5.2. (с. 177)

Демографические изменения: исламский мир, Россия и Запад

Источники: United Nations. Population Division, Oepartament for Economie and Social

Исламская молодежь раскрывается в Исламском возрождении. После того как началась Исламское возрождение в 1970-е годы и набрала обороты в 1980-е, доля молодежи (т.е. лиц от пятнадцати до двадцати четырех лет) в основных мусульманских странах значительно возросла и стала переваливать за 20%. Во многих мусульманских странах “молодежный пик” (увеличение доли молодежи среди населения) уже достигал максимума в семидесятых и восьмидесятых, а в других этот пик придется на следующее столетие [c.177] (см. таблицу 5.1). Действительные или прогнозируемые пики во всех этих странах, с одним исключением, превышают 20%. Прогнозируемый пик для Саудовской Аравии, который приходится на первое десятилетие двадцать первого века, лишь немного не дотягивает до этой цифры. Эта молодежь обеспечивает новыми кадрами исламистские организации и политические движения. Видимо, не является чистым совпадением тот факт, что доля молодежи в Иране резко возросла в 1970-х, достигнув 20 процентов во второй половине этого десятилетия (т.е. семидесятых), как раз во время иранской революции, которая произошла в 1979 году, или другой факт – что эта отметка доли молодежи была достигнута в Алжире в начале девяностых, именно когда исламистский Фронт исламского спасения добился народной поддержки и записывал на свой счет победы на выборах. Возможно, существуют региональные вариации в положении “молодежного пика” среди мусульман (рис. 5.3). Необходимо относиться к этим данным крайне осторожно, но прогнозы показывают, что доля молодежи среди боснийского и албанского населения

начнет резко снижаться на стыке столетий. В странах Залива, напротив, “пик молодежи” будет [c.178] оставаться достаточно высоким. В 1988 году наследный принц Саудовской Аравии Абдулла заявил, что величайшей угрозой для его страны является рост исламского фундаментализма среди саудовской молодежи . Согласно этим прогнозам, такая угроза будет еще долго сохраняться в двадцать первом веке.

Рисунок 5.3. (с. 179)

Мусульманские “молодежные пики” по регионам

Источники: см. рисунок 5.2.

В главных арабских странах (Алжир, Египет, Марокко, Сирия, Тунис) число людей двадцати с небольшим лет, ищущих работу, будет расти примерно до 2010 года. По сравнению с 1990-м, количество соискателей на рынке труда увеличится на тридцать процентов в Тунисе, примерно на 50% в Алжире, Египте и Марокко и более чем на 100% в Сирии. Резкий рост грамотности в арабских странах приводит к разрыву между грамотным молодым поколением и преимущественно неграмотным старшим, поэтому “несовпадение знаний и власти”, скорее всего, “внесет напряженность в политические системы” . [c.179]

Большему населению необходимо больше ресурсов, поэтому населению из стран с плотным и/или быстро растущим населением свойственно занимать территории и оказывать давление на другие, менее динамичные в демографическом плане народы. Таким образом, рост исламского населения является основным фактором, вызывающим конфликты вдоль границ исламского мира между мусульманами и другими народами. Перенаселенность в сочетании с экономической стагнацией способствует миграции мусульман на Запад и другие немусульманские общества, создавая из эмиграции проблему для этих стран. Соприкосновение быстро растущего народа из одной культуры с медленно растущим или угасающим народом другой культуры приводит к проблемам в экономическом и/или политическом устройстве в обоих обществах. В 1970-е годы, например, демографический баланс в бывшем Советском Союзе резко изменился, когда число мусульман выросло на 24%, а русских – на 6,5%, что вызвало немалую тревогу у коммунистических лидеров Центральной Азии . Подобный рост количества албанцев не воодушевил сербов, греков и итальянцев. Израильтяне озабочены высокими темпами роста населения Палестины, а Испания, чье население растет менее чем на одну пятую процента в год, с беспокойством смотрит в сторону своих соседей из Магриба, где темпы роста в десять раз выше, а доля валового национального продукта (ВНП) на душу населения – в десять раз ниже.

Вызовы меняются

Ни в одной стране не может вечно продолжаться экономический рост, измеряемый двузначными числами, и азиатский экономический бум пойдет на спад где-то в начале двадцать первого века. Темпы японского экономического роста значительно упали в середине 1970-х и с тех пор не намного превышали показатели Соединенных Штатов и [c.180] европейских стран. Одна за другой азиатские страны “экономического чуда” будут наблюдать у себя снижение показателей роста и переход на “нормальный” уровень, свойственный обычной развитой экономике. То же самое и с религиозным возрождением – оно не может длиться вечно, и на каком-то этапе Исламское возрождение сойдет на нет и канет в Лету. Это, скорее всего, произойдет после того, как демографический импульс, подпитывающий ее, ослабеет во втором-третьем десятилетии двадцать первого века. В это время ряды активистов, воинов и мигрантов сократятся, а высокий уровень противоречий внутри ислама, а также между мусульманами и другими обществами (см. главу 10), скорее всего, пойдет на убыль. Взаимоотношения между исламом и Западом не станут близкими, но они станут менее конфликтными, а квази-война (см. главу 9), скорее всего, уступит место “холодной войне” или, пожалуй, даже “холодному миру”.

Экономическое развитие в Азии оставит в наследство богатые, сложные экономические структуры, прочные международные связи, преуспевающую буржуазию и благополучный средний класс. Все это должно привести к возникновению более плюралистичной и, возможно, более демократичной политики, которая, однако, не обязательно будет более прозападной. Усиление могущества, напротив, послужит стимулом развития азиатской самоуверенности в международных делах и попытках направить глобальные тенденции в сторону, неблагоприятную для Запада, и перестроить международные институты таким образом, чтобы там не использовались западные нормы и модели. Исламское возрождение, как и схожие движения, включая Реформацию, также оставит после себя значительный след. Мусульмане будут иметь намного более ясное представление о том, что у них есть общего и что отличает их от не-мусульман. Новое поколение лидеров, которое придет к власти после того, как поколение мусульманского “пика молодежи” станет старше, не обязательно будет фундаменталистским, но будет более предано идеалам ислама, чем его предшественники. [c.181] Усилится индигенизация. Исламское возрождение создаст сеть исламистских общественных, культурных, экономических и политических организаций в рамках стран и международных союзов более крупных обществ. Кроме того, Исламское возрождение покажет, что “ислам – это решение” проблем с моралью, идентичностью, смыслом и верой, но не проблем социальной несправедливости, политических репрессий, экономической отсталости и военной слабости. Эти неудачи могут вызвать всеобщее разочарование в политическом исламе и вызвать определенную реакцию против него, а также подтолкнуть к поиску альтернативных “решений” этих проблем. Вероятно, может возникнуть даже более яростный антизападный национализм, который будет обвинять Запад во всех неудачах ислама. Есть и другая возможность: если в Малайзии и Индонезии продолжится экономический прогресс, они смогут передоложить “исламскую модель” развития, которая будет конкурировать с западной и азиатской моделями.

В любом случае, в ближайшие десятилетия экономический рост в Азии будет оказывать глубоко дестабилизирующий эффект на установивший международный порядок, где доминирует Запад, а развитие Китая, если оно продолжится, приведет к значительным изменениям в соотношении сил среди цивилизаций. Кроме того, Индия может добиться бурного экономического роста и заявить о себе как о главном претенденте на влияние на мировой арене. Тем временем рост мусульманского населения будет дестабилизирующей силой как для мусульманских стран, так и их соседей. Большое количество молодежи со средним образованием будет продолжать подпитывать Исламское возрождение и поощрять мусульманскую воинственность, милитаризм и миграцию. В результате этого в начале двадцать первого века мы станем свидетелями продолжающегося возрождения могущества и культуры не-западных обществ, а также увидим столкновение народов из не-западных цивилизаций с Западом и друг с другом. [c.182]