Столкновение миров
Шрифт:
Андерс должен был ехать на запад, в Проклятые Земли. К тому же, в любую минуту может ворваться орда безумных школяров, ведомая самим Морганом. Скоро мог проснуться Ричард, и тогда, наверняка, поинтересуется, кто такой Морган, о котором они говорят, а также кто тот тусклый парень, который напоминал его соседа по Нельсон Хаусу.
— Они построили рельсы, — продолжал Андерс, — и рельсы эти ведут в Проклятые Земли. Завтра я поведу по ним поезд.
Он вздохнул.
— Нет, — сказал Джек. — Это будешь не ты. Это буду я. И он.
Джек указал на Ричарда.
— Джек, — сонно протянул Ричард. — О чем вы говорите? И почему этот человек стряхивает пепел на пол?
Андерс даже не повернул головы на
— Мой Господин… конечно… но я не понимаю…
— Не ты, — повторил Джек. — МЫ. МЫ поведем поезд вместо тебя.
— Но почему, мой Господин? Почему?
— Потому что, — сказал Джек, — в конце рельсов находится то, что мне необходимо. Я надеюсь на это…
ИНТЕРМЕДИЯ
Слоут в этом мире (IV)
10 декабря Морган Слоут сидел на неудобном деревянном маленьком стульчике у постели Лили Сойер. Ему было холодно, поэтому он закутался в тяжелое кашемировое пальто и засунул руки глубоко в карманы, но выражение его лица совершенно не соответствовало его ликующему внутреннему состоянию. Лили умирала. Она уходила отсюда в то место, из которого не возвращаются, даже если вы королева на постели величиной с футбольное поле.
Постель Лили была не так велика, и она ни капли не походила на королеву. Болезнь источила ее красоту, обтянула кожей кости на ее лице и добавила ей лишние двадцать лет. Оценивающий взгляд Слоута ощупывал каждый выступ костей, темные круги вокруг ее глаз, лоб, похожий на черепаший панцирь. Ее истощенное тело выступало едва заметным бугром под простынями и одеялами. Слоут знал, что персоналу «Альгамбры» хорошо оплачивается за то, чтобы оставить Лили Кавано в одиночестве, потому что это он, именно он платил обслуге. И они перестали обогревать эту комнату. Она была единственным постояльцем в отеле. Кроме клерка за конторкой и повара, в «Альгамбре» остались только три горничные-португалки, которые все время драили вестибюль. Это, должно быть, они, горничные, кутали Лили в одеяла. Сам Слоут забронировал себе номер напротив, и приказал клерку и горничным не спускать глаз с Лили.
Чтобы посмотреть, откроет ли она глаза, он сказал:
— Ты выглядишь лучше, Лили. Я действительно думаю, что есть признаки улучшения.
Не шевеля ни единым мускулом лица, кроме губ, Лили сказала:
— Не знаю, почему ты притворяешься человечным, Слоут.
— Я лучший из твоих друзей, — ответил Слоут.
На сей раз она действительно открыла глаза, и слишком оживленное выражение в них не понравилось Слоуту.
— Убирайся отсюда, — прошептала она. — Мразь.
— Я стараюсь помочь тебе, и я хотел бы, чтобы ты об этом не забывала. У меня с собой все бумаги, Лили. Тебе нужно только подписать их. Как только ты это сделаешь, о тебе и твоем сыне будут заботиться до конца ваших дней. — Слоут рассматривал Лили с мрачным удовлетворением. — Кстати, мне не повезло, я так и не смог выяснить местоположение Джека. Говорила ли ты с ним последнее время?
— Ты же знаешь, что нет, — сказала она. И не зарыдала, как он надеялся.
— Я твердо убежден, что мальчик должен быть здесь, а ты?
— Пойди отлей, — ответила Лили.
— Я думаю, ты не станешь возражать, если я воспользуюсь твоей ванной, — сказал он и встал. Лили снова закрыла глаза, не обращая на него внимания. — Во всяком случае, надеюсь, что он не попал в беду, — сказал Слоут, медленно шагая вдоль постели. — Страшные вещи случаются с мальчиками на дороге. — Лили по-прежнему
Он потер рука об руку, тихо прикрыл дверь и открыл воду из обоих кранов в раковину. Из кармана своего пальто он извлек маленький коричневый двухграммовый пузырек, из внутреннего кармана пиджака — маленькую коробочку, в которой были: зеркальце, лезвие бритвы и короткая медная соломинка. Он высыпал на зеркальце восьмую часть грамма чистейшего кокаина «Перуанские хлопья», который он смог найти. Затем, словно выполняя ритуал, размешал его, формируя его в две коротенькие полосочки. Он втянул полосочки в нос через медную соломинку, выдохнул, резко вдохнул и на секунду или две задержал дыхание. «Ааа», — его носовые проходы открылись словно широкие тоннели. И там, глубоко, поток уже начал разносить кайф. Слоут опустил руки в воду, затем ради блага своего же носа влагой с большого и указательного пальцев смочил ноздри, вытер насухо руки и лицо.
«Тот чудесный поезд, — он позволил себе предаться потоку мысли, — тот чудесный, чудесный поезд, держу пари, им я горжусь больше, чем своим сыном».
Морган Слоут насладился видением своего драгоценного поезда, который был одним и тем же в обоих мирах и который, прибывая в Понт Венути со своим полезным грузом, был первым конкретным проявлением его давнишнего плана импортировать современную технологию в Территории.
«Понт Венути!» — Слоут улыбнулся, когда кокаин полным ходом заработал в его сознании, неся обычное послание, что «все будет хорошо, все будет хорошо». Маленький Джеки Сойер будет счастливейшим мальчиком из когда-либо живших, если ему удастся уйти из странного маленького городка Понт Венути. Фактически, прежде всего, он будет счастливейшим, если сможет попасть туда, если взять в расчет то, что ему придется преодолеть Проклятые Земли. Но наркотик напомнил Слоуту, что каким-то образом он бы предпочел, чтобы Джеку удалось добраться до опасного, уродливого, маленького Понт Венути, он даже предпочел бы, чтобы Джек перенес все опасности в Черном Отеле, который представлял из себя не только доски, гвозди, кирпичи и камни, и который, каким-то образом, жил… потому что… не исключено, что он выйдет из Отеля с Талисманом, зажатым в маленьких воровских руках. И если это произойдет… Да, если этому совершенно замечательному событию суждено произойти, то все действительно будет хорошо. И как Джек Сойер, так и Талисман расколются надвое.
И он, Морган Слоут, наконец-то получит поле, достойное для применения своих талантов. На секунду он видел себя простирающим руки над звездными просторами, над мирами, над всем тем, что защищал Талисман, и над всем тем, чего он так домогался, когда покупал «Противостояние» годы тому назад. Джек мог дать все это ему. Сладость. Славу.
Чтобы отпраздновать эту мысль, Слоут снова вытащил пузырек из кармана и, на этот раз обходя ритуал с лезвием и зеркальцем, просто воспользовался приделанной к нему маленькой ложечкой, чтобы поднять лекарственный белый порошок вначале в одну ноздрю, затем в другую. «Сладость, о да!».
Фыркая, он вернулся в комнату. Лили оказалась более оживленной, но его настроение сейчас было настолько хорошим, что даже свидетельство ее продолжающейся жизни не омрачило его. Блестящие и странно впалые глаза следили за ним.
— Дядя Слоут приобрел дурную привычку, — сказала она.
— А ты умираешь, — ответил он. — Что бы ты выбрала?
— Хорошенько позанимайся этой дрянью, и ты тоже будешь умирать.