Столкновение миров
Шрифт:
Смеясь, он ускорил свой бег по комнате, пока кровь не стала просачиваться из сжатых кулаков.
Минут через десять подъехала машина. Морган подошел к окну и увидел Солнечного Гарднера, выбирающегося из кадиллака.
Секундой позже он уже обоими кулаками стучал в дверь, как трехлетний мальчик отбивает дробь кулаками по полу. Морган увидел, что он почти абсолютно сошел с ума, и раздумывал: плохо это или хорошо.
— Морган! — выкрикивал Гарднер. — Открой
— Я видел все твои новости через бинокль. Постучи в эту дверь еще немного, Гарднер, пока я не приму решение, хорошо ли, что ты сошел с ума, или плохо.
«Хорошо», — решил Морган. В Индиане Гарднер превратил все в сумасшедший дом, который он покинул в решающий момент и не позаботился о Джеке и об остальном. Но теперь это дикое горе снова придало Гарднеру ценность. Если Моргану потребуется камикадзе, Солнечный Гарднер будет первым.
— Открой мне, ради Бога! Новости! Новости! Но…
Морган распахнул дверь. Хотя он и был взбешен, лицо, с которым он предстал перед Гарднером было почти спокойным.
— Спокойно, — произнес он. — Полегче, Гард. Ты разобьешь руки в кровь.
— Они направились к Отелю… пляж… стреляли в них, когда они были на пляже… глупые болваны не попали… в воде, я думал… мы подстрелим его в воде… потом появилось это огромное животное… я видел его… я видел этого отвратительного, ужасного парнишку ПРЯМО ПЕРЕД СОБОЙ… а потом… это существо… они… они…
— Успокойся, — смягчающе произнес Морган. Он закрыл дверь и вытащил бутылку из внутреннего кармана Он протянул ее Гарднеру, который открутил пробку и сделал два больших глотка Морган ждал. Выражение его лица было мягким, но в центре лба пульсировала вена, а ладони сжимались и разжимались.
— Направились в Отель, да.
Морган видел смешной плотик с нарисованной лошадиной головой и резиновым хвостом.
— Мой сын, — произнес Морган. — Он был еще жив или мертв, когда Джек втаскивал его на плот?
Гарднер пожал головой, но его глаза говорили, что он был жив.
— Никто точно не знает, мой Повелитель. Кто-то говорил, что видел, как он двигался. Другие говорят, что нет.
«Не важно. Если он тогда еще был жив, то сейчас он уже мертв. Один глоток воздуха в этом месте, и его легкие разорвутся».
Щеки Гарднера приобрели цвет виски, глаза наполнились влагой. Он так и не вернул бутылку, продолжая сжимать ее в руках. Для Слоута это было неплохо. Он не хотел ни виски, ни кокаина. Он находился в том настроении, которое хиппи-шестидесятники называли «естественной приподнятостью».
— Рассказывай, — сказал Морган, — и на этот раз будь точен.
Единственную новость, которую Морган
Пока тот говорил, Морган последний раз окидывал внутренним взором свои достижения, сожалея о потере сына.
«Какой смысл человеку? Это кидает к ногам человека весь мир, а мир достаточная… или в данном случае миры. Два для начала и еще больше, если они победят. Я смогу править ими как захочу — я смогу стать подобием самого Господа Бога во Вселенной».
Талисман. Талисман — это…
Ключ?
Нет, нет же.
Не ключ, а дверь; закрытая дверь между ним и его судьбой. Он не хотел открывать эту дверь, он хотел уничтожить ее, полностью, абсолютно, начисто уничтожить ее, навечно.
Когда Талисман будет сокрушен, все эти миры будут принадлежать ему.
— Гарднер! — произнес он и снова начал метаться по комнате.
Гарднер вопросительно посмотрел на Моргана.
— Какой смысл человеку? — звонко прострекотал Морган.
— Мой Повелитель? Я не понимаю…
Морган остановился перед Гарднером, метая громы и молнии. Лицо его покрылось рябью, становясь то лицом Моргана Орриского, то снова превращаясь в лицо Моргана Слоута.
— Это кидает к ногам человека целый мир, — произнес Морган, опуская руки на плечи Осмонда. Когда через минуту он убрал их, Осмонд снова стал Гарднером.
— Это кидает к ногам человека целый мир, а мир — это достаточная цена.
— Мой Господин, вы не понимаете, — сказал Гарднер, глядя на Моргана так, как будто он был безумным.
— Я думаю, что они уже внутри. Внутри, там, где находится ОН. Мы попытались подстрелить их, но существа… огромные… выросли из-под воды и защитили их, совсем как Книга Отличного Хозяйствования говорит, что они защитят… а если они внутри… — голос Гарднера зазвенел на высокой ноте. Глаза Осмонда пылали ненавистью и страхом.
— Я понимаю, — удовлетворенно произнес Морган, его лицо и голос снова были более спокойными, но кулаки продолжали свою работу, и кровь капала на светлый ковер.
— Да, они вошли, и мой сын теперь уже никогда не выйдет оттуда. Ты потерял своих, Гард, а теперь я потерял свое.
— Сойер! — пролаял Гарднер. — Джек Сойер! Джейсон! Это…
Гарднер захлебнулся и закашлялся. Он называл его имя на двух языках, в голосе его звучало отвращение и ненависть. Морган просто стоял и позволял ему выплескивать свои чувства наружу.