Столкновение. Откровенная история Виталия Калоева

Главный герой этой книги – Виталий Константинович Калоев. Осетин, имя которого стало известно миллионам людей в России и за ее пределами, после того как в феврале 2004 года в пригороде Цюриха он убил авиадиспетчера Питера Нильсена, по вине которого в ночь с 1 на 2 июля 2002 года в небе над Германией столкнулись два самолета. На борту одного из них находилась

После убийства диспетчера общество разделилось: одни были готовы понять и принять поступок Калоева, другие – настаивали на том, что убийству нет и не может быть оправданий. К числу последних относился, например, и один из российских консулов, посещавший Калоева в швейцарской тюрьме по долгу службы. Но его мнение изменилось после того, как у него самого погиб 16-летний сын. «Невозможно понять горе и отчаяние человека, потерявшего ребенка, пока сам не окажешься на его месте. Я сожалею, что осуждал вас, – сказал он Калоеву. – Если бы я знал, кто убил моего сына, и знал наверняка, что виновный не будет наказан, то скорее всего поступил бы так же, как вы».

Я не ставлю задачей оправдать в глазах читателя Виталия Калоева. Даже он сам не оправдывает себя. Ведь, несмотря на то что ему пришлось пережить, он все-таки переступил черту, убил человека. Но что заставило его сделать этот шаг? Кровная месть, якобы все еще распространенная на Северном Кавказе, о чем так много писали западные СМИ? Умопомешательство из-за потери близких? Или бездействие и равнодушие тех, кто должен был призвать к ответу виновных в произошедшей катастрофе? И если последнее верно, то как еще можно было поступить в ситуации, когда деньги и власть явно перевешивали справедливость?

«Столкновение» – это не только о столкновении двух самолетов, это еще и столкновение разных менталитетов, разных систем ценностей, в которых живем мы и Западная Европа. А еще это о столкновении с самим собой. О том, как под влиянием тяжелых жизненных обстоятельств можно обнаружить внутри самого себя незнакомого человека, представления о жизни и морали которого диаметрально противоположны, вступить с ним в схватку и не проиграть ее. О том, как каждый день приходится сталкиваться со своей слабостью, чувством вины, отчаянием и одиночеством.

Это реальная история человека, потерявшего всё. Не только семью, но и смысл жить. Потому что в его системе ценностей дети – это единственное, ради чего имеет смысл жить. Жить по-другому он не научился даже сейчас, спустя почти 15 лет после авиакатастрофы.

Книга основана на воспоминаниях людей, помогавших Виталию Калоеву в первые дни после авиакатастрофы на месте крушения самолетов, и тех, кто находился рядом с ним во время следствия и суда по делу об убийстве Нильсена. На воспоминаниях родственников главного героя и, конечно, в первую очередь на воспоминаниях самого Виталия Калоева. Он впервые откровенно ответил на многие вопросы, в том числе и о том, было ли убийство Нильсена непреднамеренным, как решил в итоге суд.

24 февраля 2004 года

Спустя

Клотен, Швейцария

Рев моторов нарастал. Самолет бежал по взлетно-посадочной полосе мимо стеклянного здания цюрихского аэропорта. Секунды – и он уже в небе. Запрокинув голову, Виталий Калоев смотрел на «Боинг», пока проблесковые маячки не стали едва различимыми.

Очередная сигарета, дотлев до фильтра, обожгла пальцы. Он бросил окурок на землю и затушил ботинком. Посмотрел на часы – 17:45.

На улице уже темнело. Зажглись фонари и свет в окнах. Изредка, когда смолкал гул взлетавших и садившихся самолетов, из домов доносились уютные звуки обыденной жизни: звон посуды, смех, тихая музыка или бормотание телевизора. Обычный вечер обычной жизни, которой у него давно уже нет и никогда не будет.

«Все, хватит! Сколько можно тянуть?»

Виталий стоял здесь больше часа – в двадцати метрах от дома, в дверь которого ему предстояло постучать, – и прокручивал в голове одни и те же вопросы: «Узнает ли он меня? Придется ли объяснять, зачем пришел?»

В окне соседнего коттеджа дернулась штора и снова мелькнула едва различимая темная фигура. Кто-то наблюдал за ним последние пятнадцать минут.

Калоев нащупал в кармане складной швейцарский нож и медленно двинулся к нужному дому. Одноэтажное строение неприятного грязно-розового цвета с двумя белыми дверями. Он прошел мимо них и повернул за угол. Дом стоял на холме, а внизу, на равнине, расположился цюрихский аэропорт. Отсюда вся взлетно-посадочная полоса как на ладони. Размером с нее казались самолеты, здание терминала и диспетчерская башня – место работы человека, с которым через несколько минут он наконец встретится лицом к лицу.

Виталий постучал в стеклянную дверь на веранде. Через несколько секунд невидимая рука сдвинула штору, и он увидел испуганное женское лицо. Натянуто улыбнувшись, он приложил к стеклу лист бумаги с записанным на нем именем и адресом. Помедлив, женщина немного приоткрыла дверь.

Женщина бросила на нее беглый взгляд, кивнула и указала рукой на соседнюю дверь.

Несколько шагов – и негромкий стук, прозвучавший внутри него гулким набатом. Дверь открылась почти мгновенно. Так, словно хозяин давно ждал на пороге. Их глаза встретились, и Виталий тут же понял – объяснять ничего не придется. Его узнали. Но на всякий случай все же сказал:

1 июля 2002 года

5 часов до катастрофы

Бланес, Коста-Брава, Испания

За окном белого «мерседеса» тянулось бесконечное, но, увы, не родное Черное, а чужое Средиземное море. Июль – пик сезона, и на песчаной гряде курортного Бланеса не было ни одного свободного места. Белые тела только что приехавших на побережье и загорелая кожа давно отдыхающих туристов выглядели гигантской пешеходной дорожкой – живой, вяло шевелящейся «зеброй». И что только люди находят в этом праздном возлежании под палящим солнцем?