Столкновение
Шрифт:
Открыв номер и включив свет, он увидел, что кто-то подсунул под дверь расписание рейсов в аэропорту «Лод». Он поднял его и внимательно просмотрел. Некоторые рейсы были помечены. Тогда он вырвал из записной книжки чистую страничку, выписал их в строчку, а снизу подставил цифры номерного знака своего «грэмлина», оставленного в Штатах. Затем вычел из первой величины вторую. То, что получилось, было номером телефона, по которому в строго назначенные часы ждали в Каире его звонка.
Отправляясь на встречу с человеком из группы «Каир-Альфа», Хамсин не смог отказать себе в удовольствии
Ему было двадцать четыре года, и поездка считалась «ознакомительной». Хамсин прибыл в Египет как ливийский гражданин из Триполи, а туда, в свою очередь, как тунисец. Пока на ливийском троне сидел король Идрис, Компания располагала там немалыми возможностями.
Функции Хамсина заключались тогда в том, чтобы бродить по городу, просиживать вечера в кафе, толкаться на рынках и в магазинах и слушать. Слушать, что говорят египтяне о надвигающейся войне, о президенте Насере и его окружении и о русских. Главным образом о русских. Компанию это очень интересовало.
Хамсин сравнивал сегодняшний Каире тем, каким видел его в декабре 1966 года. Тогда на месте, где сейчас переполненная автостоянка, еще возвышалось здание оперного театра, а на книжных развалах напротив до ночи торговали литературой на многих языках. Здесь он каждый вечер покупал пару приглянувшихся книжонок — иногда попадались редкие издания — и шел в кафе неподалеку. Читал, расположившись на засаленном диване и потягивая египетское вино «Стелла».
Вскоре он совсем втянулся в такую жизнь. Чувствовал себя свободно и уже ни с кем не боялся заговорить. Через два месяца он был почти египтянином, почти арабом. Ему начали нравиться запахи города — сладостей, бензина, крепкого кофе, соленой баранины. Он ел голубей в соусе «техина», смотрел сентиментальные египетские кинодрамы, бродил вокруг пирамид, с превосходством старожила поглядывал на «однодневок» — западных туристов, проводящих в Гизе считанные часы. Он привык к пронзительным голосам зазывал, приглашающих прохожих к жаровням: «Ашрап ахва зияда, ахва масбуд мин Йемен!» (Пейте горячий кофе, хороший йеменский кофе!). Он с восторгом наблюдал за египтянками — худыми, черноокими, как ему думалось, неприступными. Хамсин по-своему даже полюбил Каир. И не уставал радоваться тому, что Компания столь щедро финансировала его пребывание здесь которое про себя он называл каникулами.
Но как и всяким каникулам, им пришел конец. Ровно через три месяца он был отозван и получил от Компании первое серьезное задание. Кстати, на таком же бланке, как теперь. И тоже с индексом «Е».
Он был направлен в Аден: ликвидация проходила там, в доках. Хамсин так и не узнал, за что поплатился жизнью пожилой моряк с какого-то стоявшего в порту судна. Он запомнил свой первый выстрел в упор. Пуля ударила в то место на фуфайке моряка, которое обычно обозначалось красным кружком на тренировочных мишенях.
И все — в нем что-то умерло. С того дня долгие годы — полтора десятка лет — он занимался одним и тем же: спокойно и расчетливо убивал людей и получал за это деньги. Большие деньги, много тысяч долларов. С каждым годом, с каждым выстрелом все больше.
Тем
Почему? Этот вопрос он задавал себе не раз. Неужели из-за того дурацкого случая в Мюнстере? Окажись девчонка-итальянка совершеннолетней, дело не стоило бы выеденного яйца. А так начальству пришлось попотеть, чтобы замять скандал и избавить его и еще одного сержанта от трибунала. Правда, Хамсин считал, что дело давно похоронено. А если нет? Тогда этим можно объяснить, почему ему отвели роль «топорника».
Впрочем, Компании позарез нужны были люди, которые могли бы выполнять для нее грязную работу. В этих случаях она не скупилась. Хамсин знал — Компания погрязла в таких делах, что порой ей приходилось покупать и самые корыстные души по самой высокой цене.
Между прочим, человек, на встречу с которым шел Хамсин, принадлежал к числу высокооплачиваемых работников Компании — он входил в группу «Каир-Альфа», а зоной действия группы был весь Ближний Восток. Хамсин выполнил для «Каир-Альфа» несколько заданий, хотя до сих пор ни разу не видел в глаза ни одного из ее членов.
Он миновал лавку, торговавшую бронзовыми и медными изделиями, и свернул в узкую улочку. В проходе между домами стоял автомобиль — старенький «пежо» с мятыми крыльями и пожелтевшими стеклами. За рулем дремал араб.
Хамсин огляделся — никого, открыл дверь машины и сел рядом с водителем.
— С прибытием, Хамсин! — сказал тот и включил зажигание. По тому, как машина тронулась с места, стало понятно, что у нее новый и очень мощный мотор.
— У нас мало времени, — заметил водитель. — Из машины выходить не будем.
Хамсин снял галстук и расстегнул ворот рубашки.
— Я весь внимание.
— Они уехали из Каира. И теперь живут в аз-Загазике. По «сельскохозяйственной дороге» — вдоль канала — туда не больше часа езды. Вот адрес, — водитель протянул листок бумаги. — Не стесняйтесь спрашивать улицу и дом у прохожих — вас в аз-Загазике должно видеть как можно больше людей. Вы остановились в «Хилтоне»?
— Нет, в «Средиземноморском клубе».
— Отсутствовать будете часа четыре. Не хватятся?
Хамсин пожал плечами.
— Не думаю. Мы с попутчиками живем в разных коттеджах.
— Я ни разу не бывал в «Средиземноморском клубе», — с завистью сказал водитель «пежо». — Говорят, это рай на земле. Везет вам, гастролерам. Работы на несколько часов, а остальное время — веселая жизнь.
Хамсин холодно взглянул на него, промолчал.
Проехав с милю по бульварам Гелиополиса, они свернули налево.
— Это первая точка, — водитель указал на здание рядом с ними. — Армянский клуб. Ярдах в ста от него будет стоять белый «пассат». Он не вызовет подозрений. В этом районе много таких машин — на них ездят офицеры ООН. «Пассат» понадобится вам только для того, чтобы доехать до виллы Абдель Карима. Это в пяти минутах езды отсюда. Затем наш человек заберет машину. Все остальное по прежнему плану. — Он помолчал и добавил: — На всякий случай мы прикроем вас в аз-Загазике. Не волнуйтесь.