Столовая Гора
Шрифт:
— Зачем их было засекречивать?
— Ровно затем же, зачем было уничтожать тираж со статьей. Человеку предлагается не просто работа, но участие в разгадывании загадки. А что такое разгадка мифа, как не его воссоздание? Большинство, конечно, не задается целью разгадки, попросту тянет свою лямку, но любители кроссвордов тут отрабатывают за всех.
— Значит, кое-что все-таки стало известно? — решил Аякс.
— Не без подачи самого ле Шателье, — поддакнула Эстер.
— Что именно?
— Одну сожженную жителем Горы калорию он оценил в какую-то определенную сумму. Согласно
— А конкретней?
— Конкретней — было вычислено что-то вроде базового суточного коэффициента. — Эстер разгладила перед собой скатерть и отчеркнула на ней ногтем короткую дугу. — Отношение количества выделяемой единицей массы человеческого тела к его весу в состоянии неподвижности. Также был рассчитан индивидуальный суточный коэффициент. Он рассчитывался по более сложной схеме, в которой определялись уровни тепловыделения по профессиональному признаку, плюс время года, и так далее. Короче говоря, конторский служащий в Столовой Горе намного беднее грузчика, а кузнец, если бы таковой имелся, ходил бы в толстосумах. Девиз «Soma-sema», помимо его расхожего значения, был для ле Шателье метафорой ожирения, кладбища калорий, не совершенной человеком работы. И поэтому денежное довольствие жителя Горы с избыточным весом начислялось с удержанием соответствующих процентов штрафа.
— Так вот зачем всюду эти штуковины… — Аякс оглянулся на индикатор избыточного веса у кассы.
— Всюду в Горе, а не всюду, — поправила его Эстер. — Чтобы пользоваться такой системой поощрения энергозатрат, человек не должен покидать пределов города. И если проведенный вне этих пределов день попросту не учитывается при начислении, то год отсутствия может стоить резиденту полного отлучения от учета. Именно по этой причине город практически закрыт для посторонних. У иногороднего менеджера средней руки, окажись он тут без казенной нужды, не хватило бы содержимого бумажника, чтобы расплатиться за обед в ресторане. О более-менее длительном постое не приходится говорить вовсе. Дикого туриста, который собирается провести в окрестностях Столовой Горы пару дней, видно за версту. Во-первых, из-за фантастической таксы за стоянку в черте города машин с чужими номерами, это, как правило, пеший турист. Во-вторых, все свое, включая провиант, он несет на себе. Единственное, что иногородний в Горе может получить не просто по обычной цене, а с десятипроцентной скидкой — догадайся сам.
— «Золотой сертификат».
— Да. Но только это бывает возможно раз в неделю, по воскресеньям. Если ты прибудешь утренним поездом с билетом в оба конца — в местной кассе, понятно, цену билетов лучше на спрашивать — и если тебе не трудно без отлучек по малой и большой нужде выстоять три-четыре часа тут же, в привокзальном филиале компании, ты можешь получить сертификат и обменять его в другом филиале на металл либо деньги по номиналу.
— То есть целиком закрывать Гору тоже нельзя? — заключил Аякс.
— Нельзя.
— Кто-то — не важно кто, цыгане, джамперы, туристы — должен нести благую весть о местных сокровищах во внешний мир?
— Конечно. Ведь те же цыгане
— Ты отстала от жизни, — сообщил Аякс.
— В каком смысле?
— Горой введен лимит выдачи льготных сертификатов на один паспорт.
Эстер помолчала.
— Значит, ребятки все-таки захватили воскресный рейс. Вот тебе старое правило: не пытайся сидеть на всех стульях, не раздувайся сверх разумного. Захватив очередь, они тем самым сократили необходимые для Горы рекламные площади. И поплатились.
— А как ты тогда узнала, что легаты захватили напавших на фургон цыган?
— А что?
— О том, что цыгане пытались захватить золото, ты знала, даже отправила меня спасать несчастных, — напомнил Аякс. — А из-за чего они пошли на ограбление — оказывается, не имеешь понятия?
— На что ты намекаешь? — нахмурилась Эстер.
— На то, что введение лимита на выдачу сертификатов могло быть мотивировано не захватом льготной очереди и не сокращением каких-то там рекламных площадей, а желанием спровоцировать захват золотого фургона.
— Зачем?
— Ну, например, чтобы показать легатам, что перевозки золота могут представлять угрозу Горе.
— Поздравляю — еще немного, и вслед за Мариоттом ты тоже начнешь поиски замаскированного штаба. Только что это за злодеи, которые мутят воду со странной целью — не дать золоту попасть им в руки?
— Почему — злодеи, а, скажем, не наркоманы, взявшиеся за ум?
— А почему — наркоманы?
— А потому что взявшийся за ум наркоман — по-настоящему взявшийся — будет отказываться от размещения в своей квартире опиумного склада.
— Ты уверен в этом?
— Нет. Но тут имеется еще одна уловка. Психологического свойства: чем больше ты от чего-либо отказываешься, тем упорней тебе это пытаются навязать.
Эстер расслабленно покачала бокалом в руке.
— Так что у нас со штабом?
— С прахом внутри жемчужины? — улыбнулся Аякс. — Ничего.
— Почему?
— Не хочу последовать за Мариоттом.
Эстер продолжала болтать вино.
— Прекрасно. Еще какие-нибудь вопросы имеются?
— Да.
— Я вся внимание.
— Я уже числюсь в какой-нибудь касте? — театральным шепотом, двигая бровями, спросил Аякс.
— Правильнее сказать — в платежной ведомости, — поправила Эстер.
— В какой — в низшей или средней?
— Не знаю, уволь. Но если, как ты говоришь, заработал пятьсот тысяч за полгода, то думаю, ближе к верхнему краю.
— За что такая честь?
— Было бы несправедливо, — Эстер указала взглядом на перебинтованное плечо Аякса, — если бы, оценив пот своих подопечных, Авраам ле Шателье не назначил цену их крови.
Аякс осторожно приподнял раненую руку.
— В самом деле.
— Но кровь… — Прервавшись, Эстер допила одним крупным глотком остаток вина в бокале и промокнула губы повязкой на ушибленной кисти. — Кровь — это на сегодня закрытая тема, агент. Что-нибудь еще?
— Да. — Аякс зябко потер ладони. — Сколько тебе лет?