Столовая Гора
Шрифт:
Заведение на этот раз пустовало. В амбарной книге, которую достал из-под конторки в холле, Аякс взялся искать заказчика надгробий — своего и предшественника, — однако запись о его надгробии в книге отсутствовала. Против отметки об исполнении заказа надгробия для Хассельблада значился только адрес доставки. Вырвав страницу, Аякс поехал по записанному адресу, и, к немалому своему удивлению, приехал к воротам коттеджа Эстер.
К себе в дом он вошел с пистолетом наизготовку: входная дверь была открыта. В прихожей валялись обрывки плотной почтовой бумаги. По комнатам гуляли сквозняки.
— Не подходи ко мне! — закричала она. — Прочь, ты!
Аякс молча показал ей страницу из амбарной книги. Эстер, не обращая внимания на клочок бумаги в его руке, продолжала кричать в истерике, чтобы он не подходил к ней.
— Да это я должен прятаться от тебя! Я! — заорал в сердцах Аякс. — И если б Хассельблад вовремя спрятался, не лежать ему сейчас под твоим кенотафом! «Тело — могила»! Черт бы вас всех побрал!
Эстер по-прежнему в ужасе сторонилась его, не понимая ни слова из того, что он говорил. Аякс махнул рукой, бросил страницу из амбарной книги, поднялся в дом и, чертыхаясь, ходил вне себя по комнатам. Однако в спальне, стоило ему взглянуть на кровать, где была брошена раскрытая папка со следственными материалами по его делу, он вмиг понял причину истерики Эстер. Плюнув, с протяжным и бессмысленным ругательством он пошел обратно в подвал к Эстер, однако ее уже и след простыл. Входная дверь была нараспашку. Тогда, закрыв дверь и еще раз пройдя по всем комнатам, Аякс достал из холодильника водку. Сначала одну бутылку, потом вторую. В эту ночь, пролистывая содержимое проклятой папки, он впервые напился после двух недель воздержания. Проснувшись далеко за полночь, он почувствовал, как Эстер обнимает и целует его в плечо. Не помня уже ничего из того, что случилось накануне — и в доме, и на руднике, — но слыша, как плачет Эстер, он все-таки попросил у нее прощения. Она попросила его молчать.
— Молчание — золото, — сказал он, засыпая в ее объятьях.
— Папку принес почтальон, — сообщила Эстер наутро, пока Аякс, сидя в постели с обвязанным вокруг головы мокрым полотенцем, цедил из бутылки ледяную минеральную воду. — Честное слово. Не веришь — сходи на почту. У них теперь имеется квитанция с моим автографом. Как это у вас называется — оперативная проверка?
— Памятник доставили по твоему адресу? — спросил Аякс.
— Ах, это… — кивнула с деланной озабоченностью Эстер. — Точно. Как я могла забыть свой позор.
— Не паясничай, — попросил Аякс с выражением боли и усталости.
— А ты не прикидывайся идиотом, — огрызнулась Эстер. — Если узнал, что памятник привезли по моему адресу, то мог бы узнать, что я там значусь не одна.
— А кто еще?
— Сестра.
— У тебя есть сестра?
— Представь себе.
— Так это она заказала надгробие?
— Наверное.
Аякс поправил полотенце на голове.
— Да, вот еще…
Он нащупал свои брюки под кроватью, долго тряс их и рылся в карманах, наконец нашел скомканную квитанцию авансового платежа за автомобильный кредит вместе с распечаткой текущего состояния банковского счета и подал бумажки Эстер.
— И что? — Эстер бегло перетасовала документы.
— Ничего, — ответил
— И что? — повторила Эстер.
— Всех приезжих у вас принято так озолачивать? — осведомился Аякс.
— Тебе следует обратиться в финансовый департамент мэрии, — посоветовала Эстер.
— Зачем?
— Там, думаю, тебя уже не считают за приезжего.
Аякс пощипал себя за мочку уха.
— Кажется, я начинаю догадываться.
— О чем?
— Это у вас форма взятки такая?
Эстер покрутила пальцем у виска:
— Подследственному?
— А что ж тогда?
— А то, что тебя не собираются морить голодом.
— Да на такие деньги можно ресторан открыть.
— Слушай, отстань, а?
Аякс с трудом дотянулся до зажигалки и пачки сигарет на туалетном столике. Его руки дрожали. Он закурил, приспособив вместо пепельницы свернутую кульком квитанцию авансового платежа. Эстер отпила воды из бутылки.
— А, кстати, почему у тебя татуировка в виде змейки? — спросил Аякс. — Подражание?
Эстер облизала губы.
— Подражание — чему?
— Гербу города.
— А не наоборот?
Аякс стряхнул раскаленный пепел мимо кулька себе на живот и, чертыхнувшись, принялся дуть на обожженную кожу.
Эстер, улыбаясь, приставила к ожогу холодное дно бутылки.
— По-моему, дорогой, ты принимаешь все чересчур близко к телу.
Аякс оттолкнул бутылку.
— Да. Очень смешно.
— Почему тату в виде змейки, я не знаю, — сказала Эстер.
— Разумеется, — поддакнул Аякс.
— Что значит — разумеется?
— Не знаешь, говорю.
— А ты знаешь, почему на твоем пистолете две орлиные головы?
— Это название модели. Double eagle. Двуглавый орел.
— Ты не понял. — Эстер поджала губы. — Почему этот двуглавый орел именно на твоем пистолете?
Аякс вытер струйку воды, сбежавшей из-под полотенца на переносицу.
— Что ты хочешь сказать?
— Интересно, — хмыкнула Эстер. — Значит, почему у меня на ноге змейка, которую я помню, сколько саму себя, я знать должна, а почему ты выбрал двуглавого орла, ты вправе не иметь даже приблизительного понятия.
— Я выбирал оружие не по названию.
— Хочешь сказать, что у твоего монстра с двумя башками такие возможности, которых нет ни у одного другого пистолета?
— Нет, но… — Аякс осекся, задумавшись.
— Но — что?
— Просто нужный мне пистолет оказался именно этой модели.
— А если бы на нужном тебе пистолете были не два орла, а три поросенка — что тогда?
— Не знаю.
— И после этого ты все равно хочешь, чтобы я рассказала про змейку?
— Да, хочу.
— Хорошо. — Эстер подбросила на ладони пустую бутылку и опустила ее на пол. — Змейка — это фольклор.
Аякс снова подул на обожженный живот.
— Какой еще фольклор?
— Местный, рудничный, — ответила Эстер. — Как и легенды про твоего любимого Черного рудокопа. Горняки первое время, когда рудник только начал давать золото, гибли в забоях десятками. Большинство их так и не было никогда погребено по-христиански. Змейка должна была оберегать людей под землей, а те, кому она все-таки не помогла, становились Черными рудокопами, чтобы мстить ей и живым.
— А почему она кусает себя за хвост?