Столпы Земли
Шрифт:
Она с удовольствием украшала дом венками из веток остролиста. Первый мужчина, который переступил бы порог дома в этот день, должен был, по преданию, принести удачу, при условии, что он был бы черноволосым; так что отцу Салли пришлось все утро просидеть взаперти, чтобы, не дай Бог, не накликать на людей беду; ведь он был огненно-рыжий.
Особенную радость ей доставляли рождественские представления в церкви, когда монахи одевались восточными королями, ангелами, пастухами, и она чуть не умирала со смеху, когда вероломные
Большинство горожан ждали на церковном дворе появления мальчика-епископа. Он должен был по традиции заставить старейших и уважаемых людей в городе выполнять самую черную работу: принести поленья, вычистить свинарники или помыть полы. Он напускал на себя важный вид, жеманничал, вел себя просто-таки нахально по отношению к людям, обладавшим властью в городе. В прошлом году он заставил ризничего ощипывать цыпленка: вот уж все позабавились, поскольку ризничий не знал, как к нему подступиться, и перья летели во все стороны.
Вынесли его торжественно на своих плечах два монаха, за ними выстроились остальные священнослужители. Мальчику на вид было лет двенадцать, его облачили в шелковое платье пурпурного цвета, в руках он держал епископский посох, а на лице застыла озорная ухмылка. Собравшиеся захлопали в ладоши, послышались приветственные возгласы. Перво-наперво мальчик ткнул пальцем в сторону приора Филипа и беспрекословным тоном приказал:
— Эй, парень! Ну-ка, живо на конюшню и вычисти мне осла!
Раздался взрыв хохота. Старый осел пользовался в городе дурной славой из-за своего крутого нрава, и поэтому его никогда не чистили.
— Слушаюсь, мой господин, — кротко ответил Филип и покорно отправился на конюшню выполнять поручение.
— Вперед! — скомандовал мальчик, и процессия тронулась с монастырского двора, увлекая за собой всех горожан. Некоторые, правда, потихоньку сбежали, чтобы успеть запереться в своих домах и обезопасить себя от буйной фантазии мальчика-епископа. Но зато они многое потеряли: такого веселья давно не было в городе. Вся семья Салли тоже собралась здесь: мать, отец, брат Томми, тетя Марта, пришел даже дядя Ричард, который появился неожиданно накануне ночью.
Сначала мальчик-епископ повел всю толпу в трактир. Так было издавна заведено. Там он потребовал для себя и всех послушников дармового пива. Пивовар с удовольствием выполнил приказание.
Салли оказалась на скамье рядом с братом Ремигиусом, едва ли не самым старым монахом. Это был довольно неприветливый человек высокого роста, и девочка до сего дня боялась даже заговорить с ним. Но тут он улыбнулся ей и сказал:
— Хорошо, что твой дядя Ричард приехал на торжество.
— Он подарил мне деревянного котенка, которого сам вырезал
— Вот и хорошо. А он долго у вас погостит, не знаешь?
Девочка нахмурилась:
— Не знаю.
— Он, наверное, скоро обратно уедет.
— Да. Он теперь живет в лесу.
— А ты знаешь где?
— Знаю. Это место называется Каменоломня Салли. В честь меня! — И засмеялась.
— Я так и думал, — сказал брат Ремигиус. — Надо же, как интересно.
Когда все выпили, мальчик-епископ сказал:
— А сейчас… Эндрю и Ремигиус помогут вдовушке Полле и займутся стиркой.
Салли завизжала от смеха и захлопала в ладоши.
Вдова Полла, полная, краснолицая женщина, служила прачкой. Утонченные привередливые монахи с ума сойдут, если их заставить стирать провонявшее белье и носки горожан, которые меняли их не чаще, чем раз в полгода.
Толпа высыпала из трактира на улицу и понесла мальчика-епископа в крохотную лачугу вдовы Поллы на набережной. Та чуть не упала со смеху, лицо ее еще больше раскраснелось, когда она узнала, кто сделает сегодня за нее всю работу.
Эндрю и Ремигиус уже тащили тяжелую корзину с грязным бельем из дома вдовы на берег. Первый скинул крышку с корзины, а Ремигиус с отвращением, кончиками пальцев, вытащил чью-то нижнюю рубаху. Какая-то молодуха нахальным голосом крикнула из толпы:
— Осторожно, брат Ремигиус, это моя сорочка!
Лицо Ремигиуса залило краской, и собравшиеся дружно рассмеялись. Оба монаха с усердием принялись за дело, а из толпы нескончаемым потоком понеслись одобряющие возгласы и шутливые советы. Салли заметила, что Эндрю вскоре весь взмок и, похоже, был уже сыт по горло, а Ремигиус, судя по выражению на его лице, был вполне доволен собой.
Огромный и тяжелый железный шар свисал на цепи с деревянной перекладины и раскачивался, словно петля на виселице, завязанная палачом. К шару был привязан прочный канат, переброшенный через шкив, установленный на вертикальной стойке. Он спускался до земли, где его держали двое рабочих. Когда они тянули на себя веревку, шар поднимался и оттягивался назад, пока не упирался в шкив. Цепь в этот момент натягивалась горизонтально вдоль перекладины.
За работой наблюдало большинство жителей Ширинга.
Вот рабочие отпустили веревку, шар, прочертив в воздухе дугу, с грохотом ударил в стену церкви, да так сильно, что стена содрогнулась, а Уильям почувствовал, как задрожала под ногами земля. Он вдруг представил себе на мгновение, как велит приковать Ричарда как раз к тому месту, куда сейчас нацеливали шар. Я раздавлю его, как муху, подумал он.
Рабочие снова натянули веревку. У Уильяма перехватило дыхание, когда железный шар оказался в верхней точке. Веревку бросили, шар вновь описал дугу и на этот раз проломил стену, оставив в ней огромную дыру.